Merchant bank в казахстанских реалиях

На казахстанском рынке новый игрок - Tengri Partners. О том, какие цели и задачи стоят перед молодой компанией, LS рассказал управляющий партнер компании Ануар Ушбаев. – Ануар, ваша компания недавно присутствует на рынке, но, несмотря на молодость, вы уже активно работаете с иностранными private equity фондами и помогаете им находить казахстанские проекты? – Думаю, стоит немного обрисовать направления, по которым мы ведем работу. Наша деятельность в части прямых инвестиций, в грубой классификации, делится на два типа: Во-первых, формирование новых предприятий с привлечением партнеров, которые, помимо инвестирования капитала, могут обеспечить проекты технологическими и/или управленческими ноу-хау. Во-вторых, инвестирование в готовый бизнес, который испытывает определенные трудности – в данный момент мы активно занимаемся изучением ситуаций приобретения NPLs (проблемных займов БВУ – LS). Это направление принципиально определяется нашим участием в капитале и управлении проектов, помимо привлечения внешних инвестиций. Еще одно направление – это классический инвестиционный банкинг: сопровождение сделок приобретения, либо отчуждения, активов и помощь в привлечении акционерного, либо долгового фондирования. Здесь мы помогаем как стратегическим (индустриальные холдинги, компании) так и финансовым (private equity фонды) инвесторам осуществлять поиск, анализ, структурирование и собственно осуществление инвестиций в местные проекты. Третий вид деятельности – это предоставление услуг корпоративного финансового и стратегического консалтинга. Круг вопросов, по которым мы предлагаем помощь включает оптимизацию структуры капитала компании, настраивание систем управления денежными средствами, бюджетирования и планирования, выстраивание стандартов и процедур финансовой и управленческой отчетности, оптимизацию и ре-дизайн бизнес процессов и организационной структуры, а также консультации при финансовых и управленческих трудностях. Вместе с этим представлен полноценный спектр услуг, так или иначе связанных с проведением финансовых транзакций: финансовое моделирование, независимая оценка активов и due diligence. – Понятно, спасибо. Вы говорили о проблемных займах, в чем их интерес? – Есть две причины, почему мы решили заняться проблемными кредитами. Первая причина связана с ситуацией, сложившейся в коммерческом банковском секторе Казахстана за последние 5-7 лет: на балансах у казахстанских банков в среднем очень большой процент проблемных займов. Ввиду новых требований Нацбанка, сейчас у них есть достаточно сильная мотивация эту ситуацию исправить. Местные БВУ могут на четыре года передать займы в дочернюю компанию по управлению стрессовыми активами, и в течение этого времени регулятор сильного давления оказывать не будет. По истечению четырех лет, при условии неуспешной реструктуризации, банки будут обязаны полностью консолидировать эти активы обратно в основной баланс, с большой вероятностью более строгих санкций со стороны регулятора. Учитывая размеры проблемных портфелей, указанного срока почти однозначно не хватит на полноценное оздоровление. Более того, это не бизнес банков – заниматься каждым отдельным проблемным заемщиком с его операционными и управленческими проблемами. Ну, а что касается дополнительного финансирования заемщиков после дефолта, то в банке с ответственной политикой риск-менеджмента об этом не может быть и речи. Бизнес банков – зарабатывать на разнице между ставками привлечения и размещения средств, конвертируя короткие деньги в длинные, а также на различных непроцентных доходах. В связи с этим, профессиональная партнерская помощь со стороны им конечно нужна, для чего и существуют фонды, инвестирующие в проблемные ситуации – не-банковские институты, которые в меньшей степени подотчетны регулятору, так как деньгами розничных вкладчиков не рискуют. Вторая причина – возможность приобрести актив с дисконтом. Любой проблемный кредит, как правило, имеет три грани. Во-первых – это чисто финансовые трудности, когда, к примеру, цена на конечную продукцию резко упала и, соответственно, это привело к снижению выручки и операционной прибыли, после чего обслуживание кредита стало проблематичным. Второй аспект – это операционные трудности, связанные с изменением конъюнктуры рынка. Например, появление на рынке крупного конкурента или новой технологии. Третий момент – это управление. Здесь проблемы возникают в случаях, когда меняется руководство или команда не справилась с поставленными задачами или ключевой управленец был перекуплен конкурентом. В Казахстане, как показывает опыт, практически в каждом проблемном активе присутствуют все три компонента, что в определенном смысле помогает при переговорах о дисконте, но вызывает необходимость привлечения индустриальных специалистов, стратегических партнеров, помимо чисто финансового спонсора. Мы стараемся искать проекты в индустриях, имеющих циклическую природу и в данный момент находящихся в отрицательной амплитуде рыночной волны – это позволит сделать дополнительную прибыль, в случае если бизнес будет готов к перепродаже на момент следующего возврата к положительному пику. – Вы позиционируете себя как фонд или как инвест-банк? – Бутиковый торгово-инвестиционный банк. Поскольку казахстанский рынок пока нами мало изучен, мы не стали брать на себя репутационные риски управления капиталом. Как только фонд-менеджер получил деньги в управление – часы начинают тикать, и если за отчетный период не будут найдено достаточное количество достаточно прибыльных проектов – на репутации это отразится негативно. По этой причине мы решили продвигаться осторожно и сначала провести сделки в формате, где мы сначала помогаем приобрести актив, ведем сопровождение сделки как консультанты, а впоследствии берем его в управление. В этом случае мы сначала зарабатываем комиссию от сопровождения сделки приобретения, а затем комиссию за фактическое управление проектом, как это делают, скажем, отельные брэнд-операторы – часть дохода складывается из процента от доналоговой выручки, часть – от чистой прибыли. Мы сотрудничаем с группой зарубежных инвесторов, которые готовы вкладывать в казахстанские проекты. – Какие сектора интересны инвесторам, с которыми вы работаете? – У нас есть инвесторы с различными интересами – нефтегазовая отрасль, горнорудный сектор, финансовый сектор, электроэнергетика, строительство, гостиничный бизнес и проблемные долги. В качестве примера, в данный момент мы играем роль проектного менеджера на проекте строительства завода по производству оборудования для нефтегазовой индустрии. В зависимости от сложности проекта, соответственно, требуется совершенно разный уровень капитала, и тип инвестора – по NPLs мы смотрим диапазон от $5 до $25 млн. на одного заемщика, в то время как, примеру, в сложных инфраструктурных проектах речь идет о суммах в несколько сотен миллионов долларов. – Возвращаясь к теме private equity, что бы развитие этой индустрии дало Казахстану и как дела обстоят сейчас? – Диверсификация источников фондирования – это всегда хорошо, а увеличение доли инвестиций в основной капитал – это залог финансовой стабильности. Профессиональная индустрия прямых инвестиций позволила бы частично снизить зависимость бизнеса он банковского кредитования, а так же удешевить его. В первую очередь приход профессиональных PE-инвесторов привел бы к увеличению количества компаний, потенциально готовых к публичному размещению. Приобретение бизнеса профессиональным, опытным институциональным инвестором дисциплинирует компанию, улучшает качество финансовой отчетности и бизнес-процессов. В Казахстане на законодательном уровне пока все еще достаточно сыро определены фондовые структуры, сквозное налогообложение управляющих компаний и секьюритизация. Кроме того, для развития классического PE бизнеса огромную роль играет наличие оживленного рынка leveraged finance – синдицированного кредитования и облигационного финансирования, чего в РК, к сожалению, пока нет. На нашем рынке есть структуры, которые позиционируют себя как private equity фонды, но на самом деле таковыми, по сути, не являются. Если средства под управлением, каких бы то ни было размеров, получены от одного или нескольких аффилированных инвесторов, которые принимают участие в операционной и инвестиционной деятельности этой структуры, то это в лучшем случае большой “family office”. Мировая индустрия private equity, как собственно говоря, и индустрия фонд-менеджмента в целом, – это бизнес доверия, независимых институциональных и других инвесторов, профессионализму и опыту команды конкретной private equity фирмы, привлекающей деньги в кошелек для пассивного участия, называемый фондом. Данные фонды, как правило, имеют специализацию по индустриям и/или этапам фондирования. – Какие этапы существуют на рынке фондирования? – Этапы фондирования существуют в жизни самой компании. К примеру, если у предпринимателя или изобретателя родилась идея, которую нужно профинансировать, то он может обратиться в банк за кредитом. Однако без собственных средств или залога профинансироваться весьма непросто. На развитых рынках можно поискать так называемых “бизнес-ангелов”, которые за разумную долю участия в будущей прибыли дадут денег на изначальный запуск проекта. Один из ярких примеров – Facebook. В Казахстане, конечно, есть свои нюансы – здесь место института “бизнес-ангелов” пока еще занимает другая практика, в которой влиятельные и/или состоятельные индивидуумы могут дать необходимый капитал для старта, но в обмен потребуют от 50% до 90% пакета уставного капитала. Разумеется, и проектов в РК, способных повторить успех Facebook, ввиду малых размеров рынка, скорее всего, нет. Второй этап наступает, когда бизнес обрел свой концепт-скелет, и нуждается в наращивании мускулов – тут в качестве инвесторов выступают венчурные фонды, которые предоставляют альтернативу дорогим – по причине молодости и нестабильности доходов компании – банковским кредитам, и помогают подготовить компанию к будущим этапам фондирования. На третьем этапе бизнес уже располагает стабильными финансовыми потоками, растет в размере и попадает на радар классических private equity фондов. Естественно у этих инвесторов, ввиду многолетнего опыта, уже есть серьезная команда индустриальных и финансовых экспертов, которая поможет бизнесу вырасти до уровня рыночного лидера. Когда ваш бизнес прочно занял свою нишу на рынке и “перерос” private equity рынок, компания может попробовать публичное размещение. IPO означает, что компания выросла до очень серьезного уровня, и имеет высшие стандарты финансовой отчетности и бизнес-процедур. Разумеется, есть жизнь и после IPO. Рынок диктует свои условия и в определенные моменты компания может столкнуться с тем, что ее продукт или менеджмент теряют актуальность. В такие моменты компания сталкивается с финансовыми трудностями, что может серьезно ограничить источники фондирования. На помощь в выведении компании из финансовой, операционной и управленческой ямы вновь приходит private equity индустрия, выкупая компанию обратно в частные руки. Команда специалистов анализирует актив, реструктурирует, ждет, когда конъюнктура рынка поменяется и вновь выводит компанию IPO. Подобный цикл жизни одной компании может быть многоразовым. Существует множество примеров, когда компания становились публичной, позднее осуществляла делистинг и уход на закрытый рынок, реструктурировалась и затем вновь становились публичной. – По вашему мнению, насколько развитие инвестиционного банкинга актуально в Казахстане? – Инвест-банки выполняют важную роль в функционировании индустрии private equity, они помогают компаниям найти своих инвесторов, а инвесторам – интересные возможности вложения капитала. Очень важная функция – организация leverage finance для сделок выкупа. До развития полноценного leveraged financial market Казахстану, конечно, еще далековато, однако приобретение и продажа активов происходят постоянно – но уже с участием других видов инвесторов. Профессиональная помощь в этом процессе крайне важна и поэтому инвест-банкинг очень актуален. В Казахстане, конечно, есть и свои законодательные нюансы, мешающие развитию рынка инвестиционного банкинга – в том числе это и дороговизна банковской лицензии, а точнее высокое требование к собственному капиталу. Оно у нас и так в разы выше, чем в развитых странах Европы, а скоро еще будет увеличиваться. Историческая причина, полагаю, состоит в том, что у нас было много банков с недобросовестным менеджментом и государство пыталось защищать розничных вкладчиков по депозитам от “хулиганов” путем увеличения требований. На мой взгляд, лучше бы они экзамены, а также требования к бизнес-планам и опыту управленческих команд ужесточали. В итоге инвест-банку, не имеющему задачи и планов работы с розничными вкладчиками, гнаться за банковской лицензией только лишь ради освобождения от выплаты НДС по процентному доходу, разумеется, абсурдно. Если бы в законодательство РК внесли понятие “инвестиционный банк”, который не принимает депозиты у розничного населения, но при этом освобождается от выплаты НДС и может фондироваться на рынках капитала как банк, это бы серьезно помогло бизнесу. Однако у нас нет рынков капитала и фондирования банков у центробанка (предоставления ликвидности центральным банком банкам второго уровня на предсказуемой основе), и поэтому львиную долю в структуре фондирования БВУ занимают депозиты вкладчиков. При этом процентные ставки на купонных облигациях наших БВУ ниже, чем их ставки по депозитам с теми же сроками. Задумайтесь – фондироваться через облигации дешевле, чем через депозиты. Почему же тогда БВУ не позакрывают свои филиалы, требующие содержания, не поувольняют сотрудников этих филиалов, которых надо обучать работе с клиентами и которым надо платить зарплату, и вместо этого не уйдут полностью в облигационное фондирование? Да потому, что данная аномалия в дифференциале ставок фондирования вызвана отсутствием полноценных рынков капитала – некуда банкам уходить, инвесторов с ликвидностью нет. Мировой финансовый кризис лишил БВУ доступа к длинным валютным деньгам, а создание ЕНПФ – к тенговым. Но это уже другая история. – А что касается иностранных игроков, стоит ли ожидать их выхода на местный рынок? – В Казахстане как таковой активности со стороны международных инвестиционных банков на данный момент почти нет. Для них местный рынок незначителен и соответственно они действуют избирательно. До 2007-2008 года многие – Credit Suisse, UBS, JP Morgan, Morgan Stanley и, если не ошибаюсь Goldman Sachs, планировали заходить в Казахстан. После кризиса актуальность этих планов отпала, хотя конечно многие все же содержат representative офисы. Одна из причин – рынок пока не готов оплачивать их услуги, а существующие объемы не оправдывают их присутствие. Сегодня у нас функции инвестиционных банков в части сопровождения M&A активности, как правило, выполняют либо компании из большой четверки (Deloitte, Ernst&Young, KPMG, PWC – LS), либо крупные юридические компании. В определенном смысле мы планируем составить им конкуренцию в этом деле. Мы намерены создать настоящий торгово-инвестиционный банк по принципу “one stop shop”, то есть все услуги из одного источника: корпоративный финансовый консалтинг плюс инвест-банкинг плюс акционерное фондирование плюс управление инвестициями. Это достаточно сложная, но очень актуальная модель, которая была исторически популярна на западных рынках и до сих пор практикуется такими институтами как Rotschild. Мы будем строить институт с применением best-in-class практики, и хотя мы, по сравнению с большими именами в индустрии, разумеется, и не обладаем такой крупной мировой сетью и возможностями, тем не менее, более компактны и быстры в принятии решений и лучше понимаем местную конъюнктуру и тонкости. По этой причине иностранным инвесторам будем выгодно работать именно с нами в качестве проводников на рынок – западные практика и качество исполнения, помноженные на глубокое понимание местных условий рынка и его игроков. Ну и, конечно, более приемлемая стоимость услуг при должном качестве.

Анджела Ищанова