Национальный банк в последние годы значительно повышает требования к банкам второго уровня. С одной стороны это связано с решением проблем прошлых лет, с другой стороны – с реализацией новой стратегии развития финансового сектора Казахстана. О том как «чувствует» себя Нурбанк в существующей регуляторной среде, как решает проблемы с токсичными активами в портфеле и фондированием в интервью LS рассказал Кантар Орынбаев, председатель правления АО «Нурбанк».
- Главной проблемой банковской системы Казахстана аналитики рейтинговых агентств, регулятор и финансовое сообщество называют высокий уровень проблемных кредитов в общем ссудном портфеле банков РК. Каков объем NPL вашего банка и какие мероприятия вы проводите для очистки баланса банка?
Действительно, проблема с уровнем NPL в банковской системе Казахстана достаточно серьезная и она отражает текущие проблемы в экономике. Как правило, в любой стране банковская система является индикатором состояния «здоровья» экономики. Если экономика растет – банковский сектор растет, если проблемы в экономике – то же самое происходит с банками. Понятно, что после кризиса 2007-2008 годов казахстанские банки пережили огромный стресс, и мы имеем сейчас в портфелях токсичные активы, которые может быть при хорошей экономической ситуации могли бы быть здоровыми, но теперь у заемщиков проблемы. В прошлом году в общем портфеле нашего банка размер NPL составлял около 45%. В этом году мы активно работали над сокращением этого показателя, используя четыре основных инструмента. Первый способ – реструктуризацию – применяли для более- менее здоровых заемщиков-компаний, которые испытывают какие-то трудности, но в целом они временны и решаемы. С такой категорией заемщиков мы идем на уступки, делаем какие-то послабления в графике погашений кредитов, договариваемся на новых условиях и т.д. Для второй категории заемщиков, которые не могут справиться со своими проблемами самостоятельно, мы создаем компании по управлению стрессовыми активами (КУСА), куда передаем токсичные активы. Эти компании сами занимаются оздоровлением переданных активов – забирают недвижимость, которая была в залоге, сдают ее в аренду, продают и т.д. Какие-то активы мы продаем коллекторским компаниям, которые уже сами занимаются этими заемщиками. И последний используемый нами способ для совсем безнадежных активов – это списание. В прошлом году мы списали порядка 17 млрд тенге.
- Что мешает банкам списать все проблемные кредиты в портфеле?
Списание – это самый радикальный путь сокращения уровня NPL. Но он предполагает немедленного признания убытка. Для капитала банка это достаточно болезненная ситуация. При этом вероятность реального убытка по различным кредитам различна: по одним необходимо дофинансирование и ожидание исправления ситуации, по другим можно чего-либо добиться через суд. В зависимости от степени вероятности погашения долга создаются провизии, резерв потенциального убытка. Это может быть 10% или 100%. Создание адекватных провизий помогает банку пережить шок при невозврате кредита. В прошлом году мы создали провизий на 33 млрд тенге, часть задолженности списали, часть продали коллекторским компаниям, то есть процесс очистки идет и благодаря этим действиям, мы сумели снизить уровень NPL с 45% до 19% и планируем к концу года довести эту цифру до 15%,
- Какой из перечисленных вами способов вы используете чаще всего?
В разные периоды времени по-разному. Например, в конце 2012 – начале 2013 года мы очень много активов продали коллекторским компаниям – можно сказать, что на тот период это был основной инструмент работы с NPL. На сегодняшний день мы в большинстве своем используем реструктуризацию активов, поскольку многие оставшиеся компании при ослаблении кредитных условий могут справиться со своими проблемами. Перспективное направление – это организации по управлению стрессовыми активами, они у нас есть. Пока в управление передано мало активов (порядка 1 млрд тенге), но мы возлагаем надежды на эти компании, которая смогут самостоятельно заниматься оздоровлением этих кредитов. Мы планируем оздоровить таким способом еще порядка 10 млрд тенге.
- Скажите, а проблемные кредиты в большинстве своем в корпоративном секторе или в рознице?
В нашем случае большинство NPL сосредоточено в корпоративном портфеле. Это обусловлено тем, что Нурбанк традиционно был корпоративным банком, и в 2008-2009 годы совокупный портфель банка на 70% состоял из кредитов, выданных бизнесу. Поэтому основные проблемы родом оттуда. За последние три года ужесточились стандарты андеррайтинга и риск-менеджмента, поэтому уровень просрочки в новом портфеле низкий, укладывается во все нормы. Основные проблемы со старым портфелем и их нужно решать.
- В те времена кредитовался крупный бизнес или МСБ?
В основном – это были крупные компании. Порядка 20% занимал МСБ, и где-то 10% составляла розница. Сегодня соотношение другое. Корпоративный сектор у нас в районе 56%, МСБ занимает порядка 23% портфеля и розница около 20%. Мы намерены нарастить объем розницы до 30%. Розница увеличивается за счет снижения корпоративного сектора. Корпоративное кредитование – это конечно, хорошо, но лучше, когда портфель диверсифицирован. Если у тебя есть диверсификация, ты можешь разные периоды переживать легче. Розничный портфель может поддерживать тебя в одни периоды, корпоративный может давать рост в другие периоды. Поэтому лучше, когда существует диверсификация.
- Сможет ли ваш банк к концу 2016 г. снизить уровень NPL до 10%?
По крайней мере, мы к этому стремимся и уверены, что это сделаем.
- Знакомы ли вы с Концепцией развития финансового сектора, какие задачи и проблемы, которые там были озвучены, вы считаете наиболее важными на сегодняшний день?
Видите ли, концепция – это рамочный документ, в котором все достаточно правильно описано, обозначены проблемы систем и т.д. Но главный вопрос заключается в том, каким образом будут осуществляться заявленные инициативы. Из тех инициатив, которые были реализованы в текущем году, можно отметить два важных шага. Во-первых, это выделение средств из Национального фонда на поддержку МСБ. Мы были операторами этой программы и разместили среди своих клиентов 2 млрд тенге. Это был хороший шаг государства, поскольку выиграли наши клиенты. Банк становится богаче, когда становятся богаче его клиенты. Выдать 6%-ный кредит на 10 лет мы сами не можем, у нас нет такой базы фондирования. Но огромное спасибо государству от нас и от имени наших клиентов за то, что дало такую возможность бизнесу. Второй существенный шаг регулятора в этом году – это предоставление коммерческим банкам валютных свопов. У банков всегда была проблема с хеджированием валютных рисков. Эта тема была особенно актуальна в 2008-2009 годах, когда банки привлекали зарубежное фондирование, а кредиты раздавали в тенге. До текущего года мы сильно зависели от этих рисков. Ситуацию усугубили девальвационные ожидания в конце прошлого года и сама девальвация в феврале текущего года, поэтому настроения людей постепенно менялись в сторону долларовых депозитов. После девальвации тенге у нас фондирование в основном было долларовым, а кредиты нужно выдавать в тенге. Благодаря валютным свопам, которые Нацбанк нам предоставил, мы смогли решить проблему дефицита тенговой ликвидности.
- А много привлекли?
По объему да, достаточно. Для нашего банка она вполне ощутимая.
- Значит, существовала проблема перетока тенговых депозитов в валютные?
Да, переток тенговых депозитов наблюдается до сих пор. Если на начало года у нас было соотношение где-то 40% на 60%, то есть 40% – валютных депозитов и 60% – тенговых, то сейчас наоборот: 60% – валютные депозиты, 40% – тенговые. Эта тенденция есть, и, на мой взгляд, она связана в большей степени не из-за самой девальвации, а из-за наших местных особенностей. У людей существует неуверенность в национальной валюте и поэтому люди на всякий случай покупают доллары. На самом деле доллар точно также как все остальные валюты подвержен и девальвации и ревальвации. Если посмотреть динамику торгов доллара по отношению к иене или евро, вы увидите, что эти графики еще более волатильны, чем график доллар/тенге.
- А наблюдали ли вы отток вкладчиков в последнее время?
Оттока вкладчиков мы не наблюдали, наоборот – за 9 месяцев этого года мы нарастили депозитный портфель на 22% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года – это один из лучших показателей на рынке.
- Как вы относитесь к инициативе регулятора о повышении требования к минимальному размеру капитала до 100 млрд тенге, ваш банк сможет выполнить это требование?
Я думаю, для нашего банка это не такая большая проблема, тем более что регулятор нашел разумный компромисс в этом плане. Если изначально было требование о том, что те, кто не сможет повысить уровень капитала до 100 млрд тенге должны уйти с рынка, то сегодня у банков есть возможность остаться на рынке, но имея некоторые ограничения по объему привлечения депозитов. Это хорошее компромиссное решение. Я не знаю, откуда сложилось понимание, что большой банк – это хорошо, а маленький – это плохо. Это все равно, что сказать – должны остаться только супермаркеты без маленьких магазинов. Пусть будет конкуренция. Я считаю хорошим шагом, что регулятор пошел на этот компромисс.
- Готовы ли вы к переходу на Базель 3, внедрение которого планируется в ближайшие годы?
На Базель 3 мы готовы переходить, у нас достаточность капитала на высоком уровне, поэтому сказать, что это какая-то невыполнимая задача – нет. Вопрос в другом – нужно ли так строго придерживаться этих рекомендаций? Многие страны адаптируют эти стандарты под местные условия развития системы. А мы хотим на молодом растущем организме строго соответствовать этим правилам, без учета реалий сегодняшнего дня. Тем более мы на пороге вступления в ВТО, может быть наоборот – дать отечественным банкам развиться, перед тем как сюда придут иностранцы.
- Как изменилась жизнь вашего банка со вступлением в Евразийский Союз?
На рынке наблюдается какая-то активность со стороны российских банков, в особенности Сбербанка, но сказать, что это связано именно с образованием ЕАЭС мне трудно. Наверняка они были бы такими же агрессивными и без этого. Может быть при принятии каких-то стратегических решений, они исходили из концепции Евразийского Союза. В целом, усилилась конкуренция, борьба за клиента. Думаю, для потребителей банковских услуг – это хорошая ситуация.
- Каковы ваши основные источники фондирования?
Из года в год они разные. Например, в прошлом году мы разместили 6 и 10-летние облигации на внутреннем рынке и привлекли порядка 30 млрд тенге – для нашего банка это ощутимая сумма. Во-первых, это длинные деньги, во-вторых, в тенге, то есть валютного риска нет. На сегодняшний день Единый пенсионный фонд самый крупный и, можно сказать, единственный инвестор и он не заинтересован в облигациях казахстанских банков. Таким образом, возможность размещения тенговых облигаций если не закрылась, то существенно снизилась. Кто будет покупать? Страховые компании может быть. Но они по размеру в десятки раз меньше, чем пенсионный фонд. В этом году основной источник фондирования – это депозиты.
- Какие процентные ставки?
По-разному, условия зависят от срока, валюты депозита и т.д. Там, где мы раньше привлекали под 7% годовых, то сегодня готовы брать и под 8%. Дело в том, что ситуация на рынке краткосрочной тенговой ликвидности достаточно жесткая. В последнее время ставки по операциям репо доходили до 30-40%. Возможно, через неделю-две все успокоится, знаете, как было в марте – там ставки по операциям репо доходили до 100%, но в апреле все успокоилось. Сейчас мы переживаем подобную ситуацию – нужна ликвидность и поэтому банки готовы платить хорошие проценты. По поводу фондирования хочу сказать, что если раньше мы ориентировались на тенговые депозиты и облигации, то теперь с введением валютных свопов мы можем спокойно использовать и валютные депозиты населения и корпораций, можем закрыть этот валютный риск.
- Насколько сегодня доступно внешнее фондирование? Планируете ли вы выпускать еврооблигации?
Планируем. Проблема в том, что линии на казахстанские банки у многих зарубежных инвесторов закрыты в первую очередь из-за странового риска. Не из-за недоверия к конкретному банку, а в целом недоверия к стране. Поэтому если привлекать за рубежом, то скорее всего это будет очень дорого.
- Значит, вы не планируете размещение еврооблигаций в ближайшие годы?
Все зависит от наличия иностранных инвесторов. Мы ведем переговоры с иностранными инвесторами, если кто-то из них скажет «мы готовы дать вам денег» и ставка будет приемлемая, то мы согласны, тут вопрос – в цене.
- Какой будет стратегия банка на следующий год?
Мы для себя ставим задачу – увеличение розничного портфеля. Если в прошлом году мы рассчитывали увеличить объемы краткосрочного потребительского кредитования, то в связи с ограничением мы пойдем через другие классические залоговые продукты. Но нарастить долю розничного кредитования в нашем портфеле мы в любом случае твердо намерены. В принципе у нас есть все, чтобы стать универсальным банком и для бизнеса и для частных клиентов: широкая филиальная сеть и сеть банкоматов по всему Казахстану. Я думаю, у нас все получится.
Автор фото: Жайнар Даркембаев
