Специально для LS, по мотивам совместного заявления правительства и Национального Банка об основных направлениях экономической политики на 2015 год, свое видение представил независимый экономист Александр Юрин.
В канун уже наступившего 2015-го года правительство и Национальный банк представили на суд публики свое совместное заявление, речь в котором шла, в том числе, и о будущем национальной валюты. Несмотря на то, что после февральской девальвации своеобразная «мода» на обсуждение политики, проводимой Национальным банком, достигла своего апогея, комментарии экспертного сообщества в масс-медиа по поводу этого события оказались весьма немногословными и «жидкими». Можно предположить, что виной тому послужили два фактора: подготовка к предстоящему празднованию Нового года (и журналисты, и эксперты ведь тоже люди) и тот изысканный и оригинальный стиль канцелярита, которым стали в последние годы пользоваться казахстанские чиновники.
К сожалению, именно стилистика изложения затрудняет восприятие большинства программных документов, публикуемых государственными органами, в силу большого количества неоднозначных и несколько двусмысленных тезисов, а также фрагментарного изложения. В то же время бюрократический канцелярит, который затрудняет чтение официальных документов, не является оправданием для отказа от детального анализа этих документов. А в случае совместных заявлений правительства и Нацбанка такой анализ просто необходим, так как их содержание напрямую затрагивает те процессы, которые определяют благосостояние всех казахстанцев.
Как «сдулась» интрига года
Пожалуй, самым резонансным событием уходящего года, произошедшим в казахстанской финансовой сфере, стала девальвация тенге, проведенная Национальным банком в феврале. К сожалению, Национальный банк до сих пор так и не дал четкого и однозначного объяснения мотивов, которые побудили его резко изменить валютный коридор 11 февраля. Информационная закрытость Национального банка на фоне неблагоприятных внешних факторов, среди которых нужно выделить падение цен на нефть и существенное ослабление российского рубля, подхлестнула рост девальвационных ожиданий у населения и экономических агентов, что в итоге вылилось в повышение спроса на иностранную валюту и дополнительное давление на курс тенге.
В этих условиях Национальный банк вынужден был бороться сразу на двух фронтах: с одной стороны, ему приходилось поддерживать курсовую устойчивость национальной валюты путем проведения операций на валютном рынке, а с другой – с попеременным успехом проводить «вербальные интервенции» с целью снизить девальвационные ожидания. Если деятельность на первом, «биржевом» фронте оказалась относительно успешной – курс тенге до сих пор находится в границах установленного валютного коридора, то эффективность «вербальных интервенций», проведенных руководством Национального банка, была сомнительной. На разнообразных площадках от социальных сетей до страниц вполне респектабельных казахстанских СМИ до сих пор не стихают обсуждения грядущего изменения курса тенге, при этом большинство их участников убеждены в грядущей девальвации национальной валюты, а их предметом является преимущественно будущий курс и предполагаемый срок новой девальвации.
Приблизительно с ноября в обращениях руководства Национального банка стали появляться намеки на то, что в ближайшем будущем грядет какое-то грандиозное событие, которое нивелирует сложившуюся в информационном пространстве неопределенность и снизит девальвационные ожидания. Через некоторое время советник главы Национального банка Олжас Худайбергенов однозначно дал понять, что этим событием станет совместное заявление правительства и Нацбанка, которое должно дать исчерпывающие ответы на все вопросы, связанные с будущим тенге. Так в казахстанском информационном пространстве закрутилась интрига, связанная с дальнейшими действиями Нацбанка.
Заявление правительства и Нацбанка было озвучено 24 декабря 2014 года и, к сожалению, так и не прояснило ситуации с дальнейшей судьбой тенге. Интрига года «сдулась»: в документе содержалось лишь указание на то, что «не будут допускаться резкие колебания обменного курса тенге». Что подразумевает данная формулировка, остается только гадать: Национальный банк действительно фактически не допускает резких колебаний курса национальной валюты в рамках установленного им валютного коридора, однако, как показывает опыт, сам коридор может быть резко и неожиданно изменен, как это было в феврале прошлого года.
А как могут быть изменены границы валютного коридора, в документе, к сожалению, нет ни одного слова, т.е. неопределенности нисколько не убавилось. В то же время в совместном заявлении упоминаются некоторые инициативы, реализация которых может оказать влияние на устойчивость национальной валюты. Описание этих инициатив может нести в себе своеобразные месседжи, которые дают некоторые основания для предположений, какие решения будет принимать Национальный банк в той или иной ситуации, и чем эти решения могут быть обусловлены. Сам документ в этом свете отчасти предстает некоей головоломкой, решение которой сводится к структурированию заявленных инициатив в зависимости от влияния, которое они могут оказать на устойчивость национальной валюты.
Сложный выбор
Попытаемся представить себя на месте государственных топ-менеджеров, принимающих решение о дальнейшей судьбе тенге в условиях неблагоприятной внешней конъюнктуры, и оценить факторы, которые могут повлиять на принятие конкретного решения о проведении девальвации или удержании курса национальной валюты. С учетом сырьевой направленности экономики Казахстана девальвация валюты является простым и эффективным решением целого ряда экономических проблем в случае их возникновения. В частности, можно выделить следующие «плюсы» проведения девальваций с точки зрения государственных финансов:
- Улучшение платежного баланса. Девальвация снижает издержки экспортеров, выраженные в национальной валюте, что делает экспорт более прибыльным и стимулирует увеличение его объемов. С другой стороны, ослабление национальной валюты повышает конкурентоспособность отечественных товаров по сравнению с импортными на внутреннем рынке – этот «плюс» срабатывает, если внутреннее производство имеет значительную степень локализации. Кроме того, снижение курса национальной валюты делает потенциально невыгодным отток капитала за пределы страны, что, в теории, также должно оказывать положительное воздействие на состояние платежного баланса.
- Положительный фискальный эффект и экономия средств Национального фонда. Растущие доходы экспортеров (в первую очередь, экспортеров сырья) позволят государству собирать больше налогов, а размер предполагаемых трансфертов из Национального фонда, рассчитанный в иностранной валюте, уменьшится, что позволит сэкономить его средства.
- Снижение давления на золотовалютные активы. Снижение объемов импорта и оттока капитала, а также возможный рост экспорта ведут к падению спроса на иностранную валюту и, как следствие, снижению давления на золотовалютные резервы Национального банка.
Указанные «плюсы» возможной девальвации позволяют определить круг ее потенциальных экономических бенефициаров, к числу которых можно однозначно отнести экспортеров сырья и государство, в первую очередь в лице Национального банка и Министерства финансов. В то же время у девальваций несколько очень «жирных минусов»:
- Рост инфляционного давления. К сожалению, за годы независимости Казахстан смог выстроить только сырьевую экономику, которая не может обеспечить население товарами потребления. В связи с этим цены на импортные товары потребления достаточно сильно привязаны к курсу тенге. Более того, цены на производимые внутри Казахстана товары, как ни странно, также в значительной мере зависят от курса национальной валюты, так как многие факторы производства (сырье, оборудование и т.п.) завозятся казахстанскими производителями извне.
- Снижение покупательной способности населения и, как следствие, снижение совокупного спроса. Рост цен на импортируемые и произведенные в Казахстане товары неизбежно снизит уровень потребления, т.е. уровень благосостояния общества. Таким образом, проведение девальвации несет риски социальной дестабилизации.
- Общее ухудшение конъюнктуры в несырьевых сегментах экономики вследствие снижения совокупного спроса и фактического располагаемого дохода населения.
- Негативное влияние на состояние банковского сектора. Снижение реальных доходов населения и предприятий в несырьевых сегментах будет вести к снижению кредитоспособности заемщиков, что, с одной стороны, приведет к дальнейшему ухудшению качества кредитных портфелей банков, а с другой – к снижению их кредитной активности.
Таким образом, в случае проведения девальвации проигрывают в первую очередь предприятия несырьевых сегментов экономики и, что особенно важно, население, что обусловливает самый существенный риск, связанный с девальвацией, – возможность социальной дестабилизации. Понятно, что если в сложных условиях будет приниматься решение о том, быть или не быть девальвации, то на одной чаше весов будет лежать экономические интересы экспортеров и государственных органов, а на другой – социальная стабильность. Что в каждом конкретном случае будет оказывать влияние на лиц, принимающих решение, остается большим вопросом. Остается радоваться, что пока еще социальная стабильность остается для государства большим приоритетом, чем снижение доходов экспортеров в условиях падения мировых цен на сырье.
Стоит обратить внимание на преамбулу последнего совместного заявления правительства и Национального банка, в которой после объяснения падения цен на нефть ожидаемым сворачиванием третьего этапа программы количественного смягчения в США и ростом добычи сланцевой нефти приводятся некоторые данные по процессам, протекающим в экономике Казахстана:
«…экономика Казахстана выросла на 4,2% за 11 месяцев 2014 года. За январь-октябрь 2014 года внешнеторговый оборот Республики Казахстан сократился на 8,3% по сравнению с аналогичным периодом 2013 года. Экспорт товаров сократился на 4,9% из-за падения мировых цен на нефть и основные металлы, сокращения физических объемов экспорта нефти, угля, ферросплавов, меди и алюминия. Импорт товаров сократился на 14,5% за счет сокращения импорта машин и оборудования, химической продукции и продовольственных товаров».
Оставив риторическим вопрос о корректности объяснения роста сырьевой экономики снижением внешнеторгового оборота, обратим внимание на падение экспорта не только в стоимостном, но и в физическом выражении. Сокращение физических объемов экспорта невозможно объяснить только неблагоприятной ценовой конъюнктурой – скорее всего, здесь имеет место воздействия целого комплекса неблагоприятных факторов, включающих общие качество менеджмента в компаниях-экспортерах сырья. При этом в самом документе прямо говорится о том, что «в целях поддержки положительного внешнеторгового сальдо будет обеспечиваться поддержка казахстанского экспорта», и что «валютная политика будет направлена на обеспечение баланса между внутренней и внешней конкурентоспособностью казахстанской экономики». Не совсем понятно, что правительство и Нацбанк вкладывают понятие конкурентоспособности экономики, в каких единицах ее измеряют, и как ее повышают, однако некоторый намек на ответ на этот вопрос содержится их предыдущем совместном заявлении: «Проведенная корректировка обменного курса тенге к доллару США будет способствовать повышению конкурентоспособности казахстанских производителей и экспортеров и улучшит внешнеторговую позицию Казахстана».
Данный документ был опубликован 17 марта текущего года, т.е. уже после проведения девальвации, и, согласно его содержанию, проведение февральской девальвации было прямо связано с необходимостью поддержки предприятий-экспортеров и, пожалуй, это было единственное официальное объяснение причин февральской девальвации, в котором прослеживалась хоть какая-то логика. В тоже время необходимо отметить, что далеко не все экспортеры нуждались на тот момент времени в поддержке – например, нефтедобывающие компании в условиях высоких цен на нефть чувствовали себя, как минимум, неплохо. Однако в поддержке остро нуждались некоторые предприятия горнорудной отрасли, в первую очередь – «Казахмыс» и ENRC.
Не смотря на то, что заявлении прямо говорится о том, что государство будет поддерживать экспортеров, в документе упомянута только одна конкретная мера поддержки. Эта мера предполагает, что «будут разработаны механизмы торгового и экспортного финансирования по ставкам не выше ставок, применяемых для экспортеров в ЕС (2-3% в иностранной валюте)». В силу размытости формулировки остается только гадать, какие именно механизмы торгового и экспортного финансирования предполагается разработать, и почему ставка вознаграждение по данным механизмам должна быть на уровне 2-3%. К слову, на сайте «Народного банка Казахстана» имеется публичная оферта, согласно которой разовое вознаграждение за выпуск аккредитива или банковской гарантии при проведении внешнеторговых сделок составляет от 0,5 до 1% от суммы аккредитива или гарантии.
В целом, в последнем совместном заявлении правительства и Национального банка имеется явный месседж о том, что государство озабочено необходимостью поддержки экспортеров, однако готовый рецепт решения отсутствует. Понятно, что если внешнеэкономическая конъюнктура будет оставаться неблагоприятной еще некоторое время, то, с учетом отсутствия готового решения, государство будет искать выход из сложившейся ситуации. И несложно догадаться, каким будет этот выход...
Продолжение материала: Что будет с тенге в 2015 году. Часть 2 и Что будет с тенге в 2015 году. Часть 3
