Что будет с тенге в 2015 году. Часть 2

LS продолжает публикацию аналитического обзора по совместному заявлению правительства и Национального Банка об основных направлениях экономической политики на 2015 год. Материал подготовлен независимым экономистом Александром Юриным Первая часть

Золотовалютный фетиш и охота на ведьм

Пристальное внимание казахстанского общества к курсу национальной валюты, обусловленное высоким уровнем долларизации экономики, стало причиной того, что даже далекие от экономики как науки люди начинают следить за показателями, которые связаны с устойчивостью тенге. Так, многие казахстанцы в последнее время стали наблюдать не только за ценами на нефть, но и за динамикой золотовалютных резервов.

В последнем совместном заявлении правительства и Нацбанка имеется один ориентир, связанный поддержанием уровня золотовалютных резервов:

«Будет продолжена политика по поддержанию на адекватном уровне международных резервов Национального Банка, в том числе через недопущение снижения объемов золотовалютных резервов Нацбанка ниже 3-х месячного объема импорта товаров и услуг».

Однако опыт подсказывает, что при оценке вероятности девальвации тенге на этот ориентир полагаться не стоит. Так, с точки зрения возможности покрытия трехмесячного импорта золотовалютными резервами, накануне февральских девальваций 2009 и 2014 годы критическим был уровень золотовалютных резервов приблизительно в $10 и $15,5 млрд соответственно. В то же время фактические золотовалютные резервы составляли накануне обеих февральских девальваций $23 и $24,5 млрд, т.е. данный критерий адекватности резервов не исключал наличия дополнительных возможностей для поддержки тенге. Однако в обоих случаях Национальный банк этими возможностями не воспользовался, т.е. при принятии решений о проведении девальвации данный критерий в обоих случаях не играл существенной роли.

Необходимо отметить, что уместность данного критерия адекватности международных резервов для Казахстана остается спорной по вполне объективным причинам. Возможность покрывать золотовалютными резервами трехмесячный объем импорта – это самый старый критерий адекватности золотовалютных резервов, сформулированный еще в 70-х гг. после распада Бретон-Вудской валютной системы и связанный с необходимостью обеспечивать стабильность международных расчетов в условиях волатильности валютных курсов. В то же время данный критерий не учитывает давления на курс национальной валюты, связанное с движением капитала, интенсивность которого с 70-х годов прошло века значительно выросла. В связи с этим в 1999 г. бывший управляющий Центрального банка Индии Венугопал Редди выдвинул новый критерий адекватности международных резервов, названный впоследствии в его честь. Критерий Редди, который рекомендуется использовать для оценки адекватности резервов развивающихся стран, предполагает, что они должны превышать сумму трехмесячного импорта страны и всех платежей по внешнему долгу (государственному и негосударственному) в течение ближайшего года или быть равны ей. С учетом последних опубликованных Нацбанком данных по будущему обслуживанию внешнего долга, расходы на которое составят в 2015 году, как предполагается, около $16,8 млрд, критическое значение для золотовалютных резервов Нацбанка по критерию Редди превышает $30 млрд.

В то же время золотовалютные резервы Национального банка на конец ноября составили чуть больше $28 млрд, т.е. ниже критического значения по критерию Редди.

По-видимому, именно сомнения в достаточности золотовалютных резервов являются причиной время от времени озвучиваемых официальными лицами призывов их экономить. Необходимость снижения давления на резервы, судя по заявлениям руководства Национального банка, осознается уже давно, однако комплекс мер, который планируется применить для реализации этой задачи, вызывает некоторое удивление.

Так, согласно тексту совместного заявления, «будут приняты меры по ограничению спекуляций на валютном рынке. В 2015 году Нацбанком совместно с правительством будут внесены изменения в законодательство в части повышения требований к деятельности обменных пунктов на рынке наличной иностранной валюты».

Недоумение вызывает то, что виноватыми в давлении на курс тенге назначены какие-то мифические спекулянты, которые с непонятной целью скупают доллары и евро и тем вредят стабильности национальной валюты. Причем почему-то не учитывается тот факт, что спрос на иностранную валюты в Казахстане определяется, в первую очередь, девальвационными ожиданиями и стремлением обезопасить свои сбережения с учетом той манеры, в которой Национальный банк провел две последних девальвации. В этом свете ярлык «спекулянт» навешивается фактически на всех, кто пытается управлять валютными рисками, приобретая иностранную валюту – под одну гребенку попадет и крупный банк, и бабушка, которая решила перевести свои сбережения на похороны в доллары. Собственно, о каких спекуляциях может идти речь, когда большую часть времени курс тенге либо стоит, как вкопанный, либо слегка колеблется внутри коридора, обозначенного Национальным банком? Хотя, справедливости ради, следует добавить, что возможность для извлечения спекулятивной прибыли, теоретически, возникает у определенного круга лиц, имеющих доступ к инсайдерской информации, в периоды, когда Национальный банк меняет свою валютную политику.

Что касается казахстанских обменных пунктов, то разница между курсами покупки и продажи иностранной валюты в них гораздо более привлекательна, чем спрэд в пунктах обмена валют в большинстве других стран. Да и как вообще можно ужесточить требования к обменным пунктам, чтобы снизить спрос на наличную иностранную валюту со стороны их клиентов? В целом, борьба с «обменниками» и их клиентами, которые по совместительству были назначены мифическими спекулянтами, почему-то не получающими прибыли от своих спекуляций, напоминает то ли фарс, то ли средневековую охоту на ведьм.

В то же время государственные органы в своем заявлении почему-то умалчивают об одном весьма важном факторе, который существенно увеличивает давление на золотовалютные активы и подрывает устойчивость тенге. Этим фактором является вывод капиталов, который в платежном балансе отражается в графе «ошибки и пропуски». В течение нескольких последних лет «ошибки и пропуски» в платежном балансе демонстрировали впечатляющие темпы роста: если в 2010 г. этот показатель составлял 3,1 млрд. долл., то в 2013 г. его значение выросло до 7,8 млрд. долл. И, наконец, в платежном балансе за январь-июнь 2014 г. совокупное значение «ошибок и пропусков» достигло 6,9(!) млрд. долл. Может быть, вместо борьбы с мифическими спекулянтами и обменными пунктами стоит подумать о совершенствовании механизмов валютного контроля и борьбе с пресловутым money laundering?

Стоит также сказать об еще одном немаловажном факторе, влияющем на уровень золотовалютных активов Национального банка, – использовании средств Национального фонда при осуществлении целевых программ. Дело в том, что активы Национального фонда деноминированы преимущественно в иностранной валюте и до их использования в рамках государственных программ или при осуществлении целевых трансфертов в бюджет должны быть конвертированы в тенге. Это может происходить либо на бирже, либо путем прямой продажи Национальному банку, который эмитирует тенге для выкупа долларов из Национального фонда. Таким образом, кроме стимулирования экономики, расходование средств из Национального фонда позволяет подпитать золотовалютные резервы Национального банка либо, в случае продажи на бирже, снизить давление на курс тенге со стороны покупателей иностранной валюты. С этой точки зрения, в общем-то, неважно, на что в конечном итоге будут потрачены деньги – на перманентную, но безрезультатную диверсификацию экономики, «ЭКСПО – 2017», строительство школ и больниц или проведение «контрциклической политики». Однако в силу недостаточности информации о структуре золотовалютных резервов, позволяющей точно определить источники их пополнения и объемы их расходования, оценить реальное давление на резервы в те или иные промежутки времени  не представляется возможным.

В целом, в распоряжении Национального банка и правительства имеются механизмы, которые в случае необходимости могут позволить «относительно незаметно» использовать средства Национального фонда для пополнения золотовалютных резервов. Например, можно провести эмиссию тенговых облигаций какой-либо из квазигосударственных корпораций со сроком погашения в несколько десятков лет и символической купонной выплатой и выкупить данные облигации за счет средств Национального фонда, предварительно конвертировав их в тенге путем продажи иностранной валюты Национальному банку. При этом декларируемая цель эмиссии не будет важна, так как основным эффектом станет пополнение золотовалютных резервов. С учетом того, что Нацбанк и Министерство финансов при публикации информации не утруждают себя излишней детализацией данных по структуре активов Национального фонда и их доходности, а сама информация, имеющаяся в публичном доступе, максимально агрегирована, задействование подобных механизмов может остаться фактически незамеченным, так как не повлияет на размеры гарантированного и целевого трансфертов из Национального фонда.

На первый взгляд данная схема может показаться несколько «конспирологической», однако она, по-видимому, уже использовалась на практике (хотя реальные цели, скорее всего, были другими). Так, в информационно-правовой системе «Әділет» было опубликовано постановление правительства от 28 апреля 2014 года № 406 «О проекте Указа президента РК "Об утверждении отчета о формировании и использовании Национального фонда РК за 2013 год». Согласно информации с сайта Министерства финансов, данный отчет был утвержден Указом президента от 10 июня 2014 года № 835. Согласно тексту этого документа, в 2013 году 255 млрд тенге из средств Национального фонда были израсходованы на приобретение облигаций АО «Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына». Немного далее по тексту документа сообщается, что в том же году в соответствии с 39-м стандартом МСФО была проведена отрицательная корректировка стоимости данных облигаций на сумму приблизительно 251,1 млрд тенге, или 98,5% от первоначальной балансовой стоимости – к сожалению, в данном документе не указываются причины проведения столь экстремальной корректировки стоимости. Однако достаточно ясное объяснение имеется в аналогичном отчете за 2012 г. – тогда сумма вложений в облигации ФНБ «Самрук-Казына» составила 73 млрд тенге, а корректировка их стоимости –  71,9 млрд тенге, или те же самые 98,5% от первоначальной балансовой стоимости. Согласно этому отчету, «АО «Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына» внес изменения в проспекты эмиссий первого, четвертого и шестого выпусков облигаций касательно значительного увеличения срока погашения облигаций (до 2062 года), а также снижения купонного вознаграждения по ним (до 0.01 %)».

Совокупный же размер отрицательных корректировок стоимости по облигациям ФНБ «Самрук-Казына» составил в 2012 г. около 413,6(!) млрд тенге. 50-летний срок погашения, откровенно символическая ставка купонного вознаграждения, волатильность валюты, в которой данный актив деноминирован, и экстремальная корректировка его балансовой стоимости ставят под сомнение возвратность вложенных в него средств Национального фонда. Более того, вполне вероятно, что через 50 лет про эти облигации просто никто не вспомнит.

Таким образом, государство в случае необходимости вполне может использовать средства Национального фонда для пополнения золотовалютных резервов без привлечения излишнего внимания общественности – тот же совокупный объем активов Национального фонда вполне можно вывести не из справедливой стоимости инструментов, а из номинальной, и указать в тенге. Использование подобных механизмов вполне может дать возможность поддерживать обменный курс тенге при несущественном изменении объемов импорта в течение одного-двух лет даже при крайне неблагоприятной внешнеэкономической конъюнктуре, однако экономическая целесообразность подобных мер оставляет желать лучшего.

Искусственное удержание курса тенге в течение длительного времени в условиях неблагоприятной внешнеэкономической конъюнктуры может запросто «задушить» все экспортоориентированные сегменты казахстанской экономики и привести к экономической катастрофе, преодолеть последствия которой будет трудно даже в том случае, если ситуация на сырьевых рынках нормализуется.

 Другим аспектом «борьбы за резервы» становится «дедолларизация» экономики, о которой очень много стали говорить, начиная с осени прошлого года, однако никто так и не предложил действенного комплекса мер, который помог бы экономике избавиться от засилья иностранной валюты. По-видимому, именно отсутствие понимания того, как же все-таки ослабить позиции доллара в казахстанской экономике, привело к отказу Правительства и Национального банка от использования в последнем совместном заявлении понятия «дедолларизация» и его замене на обтекаемую формулировку «повышение роли национальной валюты в экономике». Для решения этой задачи Правительство и Национальный банк предусмотрели комплекс из целых трех мер:

«1) в целях стимулирования сбережений в тенге будет увеличена гарантируемая вкладчикам сумма выплаты АО «Казахстанский фонд гарантирования депозитов» по депозитам в тенге с 5 млн. тенге до 10 млн. тенге с увеличением его капитализации;

2) будет снижен максимальный размер рекомендуемой ставки вознаграждения по гарантируемым депозитам населения в долларах с 4% до 3% годовых;

3) будет введен запрет на установку цен на товары и услуги в условных единицах».

При проведении Национальным банком обеих февральских девальваций курс доллара одномоментно менялся приблизительно на 25% в первом случае и на 20% во втором. С учетом уже имеющегося опыта февральских «сюрпризов» и девальвационных ожиданий большинства казахстанцев конкурентной с точки зрения сохранения покупательной способности сбережений будет ставка по тенговым депозитам, превышающая 20-25%.

При меньшей ставке по тенговым депозитам депозиты в «твердой валюте» будут более привлекательными даже при чисто символической ставке вознаграждения в 1%. В этом свете эффект от увеличения «потолка» суммы гарантирования по тенговым вкладам также представляется весьма спорным, так как оно не гарантирует сохранения покупательной способности сбережений.

И, наконец, самая выдающаяся из предложенных мер – отмена пресловутых «ценников в у.е.» – после публикации совместного заявления стала уже притчей во языцех. Отказ от «ценников в у.е.» не изменит механизмов ценообразования на импортируемые товары и недвижимость, а лишь создаст незначительные неудобства для продавцов, которые будут вынуждены обновлять прайс-листы и ценники при ощутимой смене курса тенге. При этом сами «ценники в у.е.» обязаны своим существованием скорее не только объективным экономическим предпосылкам, связанным с крайней зависимостью казахстанской экономики от импорта потребительских товаров, но и выработанным в течение двух десятков лет существования национальной валюты психологическим паттернам.  Казахстанцы измеряют в долларах цену всех крупных покупок (недвижимости, автомобилей, электроники) и переводят в доллары свои зарплаты, которые получают в тенге. Более того, у большинства граждан нашей страны выработан своеобразный «условный рефлекс», который позволяет им моментально переводить цены из тенге в доллары и обратно. Все это свидетельствует о том, что национальная валюта воспринимается подавляющим большинством казахстанцев не как деньги, а как некий «суррогат» «настоящих денег» – долларов США, которые и являются для них мерилом благосостояния. По большому счету, этот феномен, уже фактически заложенный в менталитет, неплохо было бы сделать предметом серьезных исследований психологов и социологов.

Таким образом, эффективность предложенного правительством и Национальным банком комплекса мер по «повышению роли национальной валюты» сомнительна. В то же время частота, с которой необходимость «дедолларизации» экономики упоминается официальными лицами, дает основания предполагать, что в действительности обсуждаемы комплекс мероприятий по снижению оборота долларов в казахстанской экономике несколько шире упомянутых в заявлении трех пунктов. С учетом того, что представить реальную «дедолларизацию» экономики без использования директивных мер фактически невозможно, остается только строить предположения, к чему могут прибегнуть государственные органы для снижения роли доллара в экономике. В частности, в казахстанском сегменте интернет-пространства уже начинает обсуждаться возможность принудительной конвертации долларовых депозитов физических лиц в тенговые. При этом неопределенность позиции государственных органов по поводу «дедолларизации» несколько подтачивает доверие к банковской системе, что на фоне перманентных девальвационных ожиданий может спровоцировать начало оттока долларовых сбережений населения из банков, так как некоторые вкладчики могут предпочесть хранить свои сбережения в форме наличной иностранной валюты...

Продолжение читайте здесь - Что будет с тенге в 2015 году. Часть 3