Казахстан, Россия и Беларусь 29 мая подписали договор о Евразийском экономическом союзе. Страны существуют в новом интеграционном союзе с января 2015 года. В ближайшие недели Казахстан подпишет соглашение о вступлении во Всемирную торговую организацию. О том, что ждет республику в ВТО и как прошли для Казахстана пять месяцев жизни в ЕАЭС LS рассказал вице-министр национальной экономики Тимур Жаксылыков.
- Тимур Мекешевич, опыт Казахстана в ЕАЭС показал, что отечественные товаропроизводители не выдерживают свободной конкуренции. Что с ними будет после вступления страны в ВТО?
- Я бы не хотел ставить знак равенства между предстоящим вступлением во Всемирную торговую организацию, функционированием в ней наших товаропроизводителей и тем, что происходит в Евразийском экономическом союзе. ЕАЭС – гораздо более продвинутая степень интеграции в сравнении с ВТО, характеризуемая максимальными свободами в передвижении товаров, капитала, услуг и рабочей силы.
Если оценивать весь период функционирования Таможенного союза, годовой товарооборот Казахстана со странами-партнерами по ЕАЭС вырос с $12,8 млрд в 2009 году до $19,7 млрд в 2014 году соответственно.
При этом товарооборот с партнерами по ЕАЭС показывал значительный рост первые два года. Причем в 2010 году такой рост был на уровне более 46%, в 2011 году на уровне 23%. Это было связано с первым эффектом отмены таможенного контроля, исключения административных барьеров на границах. В дальнейшем, начиная с 2012 года товарооборот с государствами ЕАЭС существенно не повышался. В 2014 году объемы торговли со странами ЕАЭС начали сокращаться. И связано это было не с самим экономическим союзом, а с внешними ценовыми шоками, произошедшими в прошлом году по основным экспортным товарным позициям. Имеется ввиду нефть, металлы. При этом по физическим объемам значительного уменьшения не происходит.
Конечно, ситуация нехорошая: экспортная выручка падает, доходы бюджета снижаются. Как нам с этим бороться? Глобальный ответ простой. Мы слишком завязаны на производстве и экспорте сырьевой продукции, в первую очередь нефтегазового и металлургического секторов. Нужно диверсифицировать экономику, повышать производительность труда, перенимать и внедрять современные технологии, снизить административные издержки для бизнеса, улучшить бизнес-климат в целом, производить больше экспортного продукта, который пользовался бы спросом на мировых рынках. Так мы минимизируем возможности для возникновения аналогичных рисков в будущем.
Правительство уже проводит значительную работу в этом направлении. Меры финансовой поддержки включают и субсидирование процентной ставки, и гарантирование, и поддержку по созданию инженерной инфраструктуры для вновь вводимых или реконструируемых промышленных объектов. Существенный потенциал содержат в себе меры нефинансовой поддержки деятельности бизнеса. В их числе снижение административных барьеров, упрощение процедур, уменьшение числа разрешений, лицензий, уведомлений. Нам необходимо формировать национальных чемпионов из несырьевого сектора, которые должны окрепнуть не только на внутреннем рынке, но и выйти на внешние.
Если говорить о Евразийском экономическом союзе, то отдельные негативные моменты были связаны также и с девальвацией российского рубля. От них ни одна страна мира не застрахована. Но глубинная причина девальвации – не совсем совершенная структура экономики, которая также является недостаточно диверсифицированной. И это не только в России. Мы видим, что девальвацию также провели Азербайджан, Армения, Беларусь, Туркменистан, Украина. Очень сильно ослабляется евро по отношению к доллару. Если мы посмотрим на динамику того, что сейчас происходит в России, то увидим сильные инфляционные процессы. Были периоды, когда инфляция в стране в месяц доходила почти до 4% к месяцу, в то время как у нас годовая инфляция составляет 7,4%. Сейчас происходит обратный ревальвационный процесс. К примеру, если в конце прошлого года курс рубля к доллару США доходил до отметки в 80 рублей, то сейчас он находится в районе 55-57 рублей. Это ведет к ослаблению давления российских производителей на наших рынках. Мы считаем, что с учетом высокого уровня инфляции в России, а по последним прогнозам в 2015 году он достигнет показателя в 17,5%, последствия от девальвации курса рубля будут исключены.
Это пассивная адаптация к произошедшим шокам. Что касается активной адаптации, то правительство сейчас предпринимает меры по оказанию точечной поддержки тем сегментам и отраслям, которые оказались наиболее затронуты шоками. Вы помните, приняты решения о выделении порядка 20 млрд тенге на поддержку автомобильной промышленности, выделении дополнительных средств для сельского хозяйства, введении пониженных тарифов на транспортировку товаров на железнодорожном транспорте и многие другие вещи. Так мы поддерживаем отечественных производителей в существующих условиях. Это механизмы для обеспечения роста производства в отраслях.
Если мы посмотрим статистику, то увидим, что в целом импорт из России за 2014 год сократился на 23,6% по сравнению с 2013 годом - с $17,9 млрд до $13,7 млрд. Основные причины снижения экспорта, как я уже говорил, связаны с падением цен на мировых рынках на главные экспортируемые товары. А проблемы, связанные с девальвацией курса рубля, существовали только в отдельных секторах, оказавшихся чувствительными.
- А какие именно сектора?
- Это мясо птицы, куриное яйцо, некоторые виды кабельной продукции, стекольные изделия. По ним ведется постоянный мониторинг, правительство держит руку на пульсе, чтобы при резком снижении оказать поддержку. В Павлодаре есть завод «Энергокабель». Объемы производства и торговли их продукции также находятся в зоне мониторинга. Мы увидели, что, как ни странно, в прошлом году не было сокращения импорта, а наоборот – выросло производство.
- Может такая ситуация наблюдалась только по одному предприятию?
- Ситуации разные. Есть те, кто действительно пострадал, сократил свою долю на рынке. Но есть предприятия, которые являются сильными и не почувствовали этого негативного влияния. Статистика – вещь упрямая. В целом данные по взаимной торговле со странами Таможенного союза за январь-декабрь 2014 года показывают, что наш экспорт в страны ТС упал на 12,2%, а импорт уменьшился на 22,6%. То есть импорт снижался гораздо быстрее, чем экспорт. В итоге наше торговое сальдо с Россией, которое исторически всегда было негативным, улучшилось.
Но нужно отметить и общие тенденции нашей торговли внутри ЕАЭС. Экспорт из Казахстана в государства-члены союза вырос в 2014 году по сравнению с 2009 годом на 44,5%. Доля обработанных товаров в общем объеме экспорта в страны ЕАЭС выросла с 45% до 51%. При этом экспорт готовой продукции из Казахстана в государства интеграционного объединения с 2009 по 2014 годы увеличился в 4 раза с $92,3 млн до $359 млн соответственно. Эти цифры подтверждают имеющиеся возможности казахстанских производителей на рынке ЕАЭС.
Евразийский экономический союз предоставляет много возможностей для роста. Важно то, как мы, наши товаропроизводители сможем воспользоваться этими преимуществами. Предприниматели очень бурно реагируют, когда появляются проблемы. Обращаются в СМИ, в правительство и на самом деле поднимают важные вопросы, которые часто требуют безотлагательного срочного решения. Но когда ситуация позитивная, связана со снижением барьеров, облегчением доступов на рынки, восторженные голоса не слышны. Поэтому, думаю нелишне напомнить. Первое, что произошло в рамках Таможенного союза, ЕАЭС – это отмена таможенной границы и снятие таможенных барьеров в торговле с нашим важнейшим торговым партнером (Россия – прим. LS). Все предприниматели, которые работают в приграничных районах и торгуют с Россией, почувствовали это очень сильно.
Второй фактор избитый, но от этого не становится менее значительным – это большой рынок, на который у нас есть доступ. Но этим доступом еще надо воспользоваться.
- Так наши предприниматели как раз и жалуются на невозможность зайти на рынки России. Им ставятся препоны.
- Эти факты есть. Есть группа товаров, изъятых из режима полной свободы. В частности, это подакцизные товары – алкоголь и табак, требующие тщательного и особенного контроля при передвижении. По ним существуют двусторонние барьеры. Также изъяты из свободного обращения автомобили в связи с утилизационным сбором, который применяется в России и не применяем мы. Есть фармацевтическая продукция, по которой действуют особые условия. Таких товарных групп 6-7, но это не вся ТН ВЭД (товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности – прим. LS), состоящая из 11 тыс. товарных позиций.
- Участники рынка алкоголя жалуются, что Казахстан открыл свой рынок для производителей России и Беларуси, а сам не может зайти на их рынки.
- Мы последовательно проводим работу по обеспечению доступа нашей продукции на рынки России и других стран-партнеров по ЕАЭС. Это касается и алкогольной продукции. Еще имеются в России требования по внесению обеспечительного платежа, лицензированию вида деятельности. В связи с этим нами инициирована разработка соглашения, которое в качестве одного из положений содержит требование об исключении всех барьеров по доступу на рынки стран ЕАЭС. По этому проекту соглашения в настоящее время проводится обсуждения с партнерами.
- Какие еще отрасли страдают от российских барьеров?
- Те, что я выше перечислил: автомобильная промышленность, фармацевтика. По другим секторам барьеров нет. Но есть ряд товаров, по которым мы не совсем готовы в рамках технических условий доступа на рынок. Согласно правилам, при производстве автомобилей необходимо достичь 30% локализации, после которого товар считается казахстанским. Эти технические условия доступа очень важны, поэтому правительство активно работает для того, чтобы добиться повышения уровня локализации. У нас точно такие же требования доступа на наш рынок. Мы говорим о 30%, а с 2017 года - о 50% локализации. Это честно и это способствует повышению уровня модернизации производств, созданию новых высококвалифицированных рабочих мест. Я не считаю это каким-то односторонним несправедливым барьером против наших товаров.
По фармацевтике ситуацию осложняют специфические требования в части безопасности. Есть правило, что любой фармацевтический препарат, который производится и находится в обороте, должен пройти процедуры регистрации на национальных рынках государств-членов. При этом мы настояли и нас партнеры поддержали, что сформируем общий фармрынок на основе международных стандартов GMP в 2016 году. Это, по оценкам экспертов, даст возможность увеличить экспорт наших препаратов на рынки стран ЕАЭС до $360 млн в год.
В части национальных барьеров по поставкам сельхозпродукции надо разделять отдельные аспекты. Во-первых, есть санкционный режим России. Иногда, даже в большинстве случаев намеренно, часть запрещенного к ввозу в Россию товара реэкспортируется из Казахстана в Российскую Федерацию. Такой товар соседи отлавливают, иначе их санкционный механизм не действует. Я это к барьерам не отношу, это преграда против недобросовестных предпринимателей, которые пользуются санкционным режимом и нашими союзническими отношениями.
Вторая группа вопросов связана с нарушениями правил оборота продукции. В частности, наши грузоперевозчики задерживались на посту предварительного уведомления России, поскольку у них отсутствовал обязательный документ, который должен сопровождать груз при любых перемещениях внутри таможенной территории. К примеру, ветеринарный сертификат. Этот груз точно также должен быть возвращен грузоотправителю, потому что у него нет надлежащих документов. Это я тоже не отношу к барьерам.
Есть третий момент, связанный с эпизоотической безопасностью, болезнями животных, такими как ящур, бруцеллез и другие. Когда случаются вспышки таких заболеваний, ветеринарные врачи закрывают поставки из проблемного региона. Это абсолютно легальная мера.
Когда мы начинаем разбираться, то мы приходим к тому, что проблемы не такие гигантские, как их представляют. Они локальны, понятны по природе – почему это произошло и как с этим бороться.
- Говоря о санкционном режиме, Россия не пропускает продукцию, которая транзитом провозится в Казахстан.
- Вот это абсолютно неправильно. Когда в августе прошлого года заработал санкционный режим, такие случаи были массовыми. Начали останавливать продукцию, которая шла в Казахстан. Мы договорились о налаживании информационного взаимодействия и определили точки на российской границе, через которые такие товары проходят и направляются в Казахстан. Поэтому сейчас таких массовых случаев нет. Любая система такого контроля и ограничений не может работать абсолютно без изъянов. В настоящее время в основном эти проблемы решены.
- Что еще нам дал ЕАЭС?
- ЕАЭС дал нам снижение административных издержек, большой рынок. У нас очень резко выросли инвестиции в обрабатывающую промышленность с момента создания Таможенного союза – в 2,9 раза. Внешним инвесторам есть смысл заходить на наш рынок и создавать производство, нацеленное на продажу на рынках России и Беларуси.
Важный системный плюс для нашей экономики – снижение транспортных расходов. Порядка 44% нашего товарооборота связано с Европейским союзом. В ЕС мы идем транзитом через Россию. Причем транзитный железнодорожный тариф гораздо больше внутреннего. В ЕАЭС мы добились возможности использовать внутренний российский тариф вместо транзитного при отправке товаров в третьи страны. Ежегодно наши грузоотправители выигрывают где-то $240-250 млн, экономя на транспортных издержках.
Кроме того, мы намерены создать общие рынки газа, нефти, электроэнергетики, фармацевтических изделий. Например, по газу мы договорились о том, что к 2025 году получим равный доступ к газотранспортной инфраструктуре. Сейчас мы не можем транспортировать свой газ, например, в Европейский союз, потому что правила «Газпрома» – хозяина транспортной системы таковы, что на «входе в трубу» нужно продать ему свои объемы. Причем такие правила действуют для всех поставщиков: и для стран Центральной Азии, и для внутренних независимых поставщиков. Мы договорились, что равный доступ будет поэтапно предоставлен к 2025 году.
На самом деле говорить можно много, но ключевые возможности внутри нас самих – нам надо диверсифицироваться.
- А минусы ЕАЭС?
- Если говорить о минусах, то при более детальном рассмотрении, становится понятным, что эти вопросы вполне решаемы и мы постоянно работаем над ними.
Да, есть вопросы с барьерами, решаемые конкретным образом, и трудности, связанные с девальвацией. Но проблемы девальвации и проблемы ЕАЭС – это вещи в разных плоскостях. Когда в 1998 году была девальвация, под таким же прессингом оказались казахстанские товары. Никакого ЕАЭС тогда не было, а проблемы были. Это разные плоскости, которые между собой мало соприкасаются.
- Насколько наш бизнес способен конкурировать с российскими производителями?
- По отдельным товарам способность нашего бизнеса видна уже сейчас. За последние два года не на проценты, а в разы вырос экспорт сельхозпродукции. По всем видам мяса мы дошли до величины экспорта в 12 тыс. тонн, а было меньше 1 тыс. тонн. Рост гигантский и перспективы такие же, потому что объем импорта России по говядине приближается к 1 млн. тонн. По рынку охлажденной говядины у нас перспективы очень хорошие. Все зависит от нас самих – насколько быстро мы сможем модернизироваться.
По автомобилям большие планы. У автопроизводителей имеются планы производить порядка 200 тыс. автомобилей в ближайшие 5-7 лет. Из них не менее 30% производители намерены продавать на рынках стран Таможенного союза, это миллиардные обороты в долларах.
- Как можно настолько увеличить экспорт, если в 2014 году был экспортирован всего один автомобиль в Россию?
- Это также возможно, как возможно было в 2008 году экспортировать 60 тонн говядины, а в этом году нарастить экспорт говядины до более 1,5 тыс. тонн. Кстати в 2013 году в Россию мы экспортировали более 1300 автомобилей. В 2014 году снижение объемов экспорта автомобилей до 38 единиц было связано как раз с освещенными уже процессами девальвации российского рубля и взиманием в России утилизационного сбора.
- Согласно данным вице-министра по инвестициям и развитию Альберта Рау, в 2015 году производство казахстанских авто составит лишь 30 тыс. единиц? Как мы за 5-7 лет увеличим производство в 7 раз?
- Имеется ввиду максимальный показатель роста. Сейчас началось строительство большого завода в Восточном Казахстане, это будет стотысячник. У нас еще есть несколько заводов, которые также наращивают свои объемы. Мы связываем возможность доступа на рынок с решением проблемы утилизационного сбора. Когда она решится, мы пойдем очень активно.
- С ЕАЭС разобрались. Что насчет сотрудничества Казахстана с Китаем? В последнее время Китай активно инвестирует в нашу экономику и многие воспринимают их действия как экспансию? Можно ли сказать, что Китай считает Казахстан лишь сырьевым придатком?
- Это такое расхожее мнение о сырьевом придатке. Есть много достойных стран в мире, с высоким уровнем дохода, являющихся развитыми, которые, тем не менее, остаются сырьевыми. Например, Австралия, крупнейшая сырьевая страна, богатая полезными ископаемыми. То же самое Канада, которая добывает и производит огромное количество сырьевых ресурсов. В том, что страна является сырьевой и большая часть экспорта сырьевая – ничего плохого нет. Важно, чтобы это не было единственным, на чем основывается экономика государства.
Возвращаясь к экспансии китайского бизнеса. Китай надежный и важный торговый и инвестиционный партнер, как для Казахстана, так и для практически всех развитых стран в мире. Нужно отметить, КНР занимает 4 место после Нидерландов, США и Швейцарии по вкладу прямых иностранных инвестиций в Казахстан за 2014 год, объем которого составляет $1,9 млрд. Китай - это мировая фабрика, мировой промышленный лидер, который развивается бурными темпами. Понятно, что значительные объемы инвестиций в обрабатывающие сектора экономики республики связаны с китайскими инвесторами и это нормально, потому что мы надеемся, что большая часть производимой продукции будет поставляться и на огромный рынок Китая. Отвечая на вопрос об экспансии, если вы посмотрите наш товарооборот, увидите, что у нас стабильное позитивное сальдо в товарообороте с КНР. Оно составило в 2014 году $2,4 млрд. Экспорт Казахстана в КНР за 2014 год составил порядка $9,8 млрд, а импорт $7,4 млрд. Конечно, основная часть нашего экспорта пока нефть, газ и металлы. Это отражение нашей структуры экономики. Мы не говорим о том, что завтра перестанем продавать сырье. Но к этому добавим, что при эффективной реализации программ диверсификации и индустриализации, большое количество технологичной продукции сможет занять свою нишу на большом рынке Китая.
Гульназ НУРАЙХАН
