Нефть снова начала падать, остановившись пока на уровне поддержки в $52-53 за баррель. Новая волна снижения цены на нефть не только намекает на риски повторения прошлогодней ситуации, но и на то, что в этот раз после падения цены на нефть останутся на уровне в $30-40 по крайней мере в ближайшие два года. Сейчас большинство аналитических структур склоняется именно к такому прогнозу. Если это случится, наша страна рискует столкнуться с проблемами, на фоне которой ожидания девальвации покажутся детским лепетом.
К сожалению, некоторые сторонники девальвации либо не делают анализ, либо делают однобокий анализ, сводя решение проблемы лишь к одной мере – девальвации. И любые проблемы предприятий трактуются лишь в контексте необходимости девальвации. Однако такой подход означает, что вместо реальных решений, которые учитывают среднесрочную картинку, будут предлагаться решения, усугубляющие ее.
Например, есть такой очень эмоциональный аргумент в пользу девальвации – 30%-ное падение объемов экспорта кентауских трансформаторов и костанайского молока в Россию. Я тоже переживаю за эти предприятия, но думаю, что игнорируется совершенно объективная ситуация в России, где розничный оборот в первом полугодии упал на 15%, инвестиции – на 20%, причем в строительном секторе инвестиционная активность рухнула в 3 раза. На этом фоне будет падать импорт из любой страны. Например, импорт из Японии, где за последние 3 года валюта девальвировала на 50%, за январь-май сократился на 37%, а импорт из Турции резко сжался на 40%, несмотря на 50%-ную девальвацию за последние 2 года. Фактически вместо реального решения для этих компаний предлагается решение, которое им не поможет. Допустим, девальвация случилась, и что же получит компания? Рост продаж крайне сомнителен (ибо спрос в России падает), зато рост издержек (аренда, оборудование, зарплаты и так далее) гарантирован, не говоря уже о том, что при таких показателях доступ к кредитованию точно будет закрыт.
Надо принять как факт, что экспорт в России будет падать при любой девальвации, просто потому что там идет серьезный кризис, который чуть позже разгорится с новой силой. Сокращение розничного оборота на 15% означает, что упали реальные доходы населения, а значит идет массовое закрытие малого и среднего бизнеса, например, кафе, ресторанов, турагентств, ломбардов, развлекательных центров, торговых компаний и так далее.
Тем не менее девальвацию как метод локального улучшения ситуации нельзя сбрасывать со счетов, но не из-за российского фактора, а из-за нашей стратегической отрасли – нефтяной.
Дело в том, что средняя себестоимость казахстанской нефти составляет $50 за баррель, варьируясь в пределах $25-75. Иначе говоря, уже сейчас некоторые компании убыточны, что перекрывается за счет прибыли других структур. Пока в целом ситуация терпима, однако, если цена упадет ниже, то перспективы плохие. Придется сокращать все непрофильные расходы, уменьшить или обнулить социальную нагрузку. Также необходимо снижать ущерб от коррупции, контрабанды и т.д. Если все это «почистить», то средняя себестоимость упадет до $35-40. Но это достаточно сложный вопрос – здесь нужен не только картбланш руководителям соответствующих структур на увольнение или наказание всех, кто, так или иначе, вызывает рост «непроизводственной себестоимости», но и готовность госбюджета взять на себя социальную сферу, которая сейчас финансируется нефтяной отраслью. Компании могут снизить расходы еще двумя способами: уменьшить траты на ремонт/сервис оборудования (что может повлечь снижение добычи нефти) и сократить персонал, зачастую нанятый в избытке – компании вынуждены нанимать, компенсируя неспособность экономических властей (в том числе локальных) представить другие формы занятости, а также благодаря требованиям местных профсоюзов. Каждая из этих мер отнимет от себестоимости еще $5.
А еще государство может и должно помочь снижением налоговой нагрузки, которая при цене в $50 составляет около $20 (таможенная пошлина – около $8 за баррель, рентный налог – около $5 и $7 забирает НДПИ). Вряд ли все налоги удастся снизить, но хотя бы уполовинить нагрузку можно, и тогда при цене нефти в $30 все равно компании будут иметь прибыль. Правда, опять же уменьшение налогов означает снижение доходов бюджета и соразмерное увеличение его дефицита.
Но, с другой стороны, непонятно, как изменится доля валютных расходов компании после всех этих изменений. Допустим, что она составит около 30%, выражаясь только в оплате валютных займов и неснижаемого уровня производственного импорта. Тогда девальвация поможет. Если же доход будет $40, а валютные расходы превысят $30, то не поможет. Исключение – бюджет, который, взяв на себя социальную нагрузку и уменьшение доходов, будет фактически обескровлен. И здесь есть два пути – делать девальвацию (для компенсации доходов бюджета, и все ради спасения 18% экономики и уничтожения оставшейся – кстати, последний эффект может обнулить все выгоды девальвации) либо изыскивать иные способы пополнения бюджета, в первую очередь через снижение теневой экономики. Совокупность разных несложных мер может обеспечить рост доходов бюджета до 1,5-2 трлн тенге. Либо можно комбинировать меры.
Иначе говоря, если цена на нефть упадет ниже $45 и продержится там долго, то можно рассмотреть возможность проведения девальвации, но исключительно как одной из мер в общем комплексе. Если же комплекса мер не будет, то девальвация не поможет, наоборот, лишь закрепит практику, когда внутренние болезни можно не лечить, а дыры закрывать за счет девальвации и обнищания населения. Надо понимать, что население готово принять непопулярные меры лишь в обмен на реальные меры, когда каждая сторона делает все возможное для решения общей проблемы. В обратном случае высок риск социальных протестов, ибо страна маленькая, и все поймут, что ворье на местах как сидело, так и сидит.
Но не это главное. Главное, что принципиально поменялась ситуация с валютными потоками. Если раньше приток всегда превышал отток (начиная с 1999 года по 2014 год, кроме IV квартала 2008 года и I квартала 2009 года), то начиная с IV квартала 2014 года отток больше, чем приток. И эту проблему никакая девальвация не решит, здесь нужны куда более сложные решения, которые невозможно разработать, находясь в корпоративной зависимости – ведь каждая «корпорация» будет тянуть одеяло на себя, а оно будет с каждым годом сокращаться, если нынешняя модель экономики сохранится.
