Специально для LS независимый экономист Александр Юрин проанализировал политику Национального банка с интервенциями.
Присутствие Национального банка на валютном рынке не является особым секретом. С апреля 2016 года регулятор начал публиковать ежемесячные данные о нетто-объемах (разнице между покупкой и продажей) валютных интервенций, а в ноябре он дополнил имеющиеся на его сайте данные ретроспективными значениями нетто-объемов проведенных им валютных операций, начиная с 1996 года.
Однако при внимательном ознакомлении с данными по интервенциям и их сопоставлении с другими показателями монетарной статистики возникает огромное количество вопросов. Становится понятно, что воспринимать эти данные "asis" невозможно, и при этом в целом непонятно, что вкладывает Национальный банк в понятие "интервенции" в тот или иной момент времени. В этой ситуации вопрос о масштабах и периодичности вмешательства регулятора в ситуацию на валютном рынке, а также степени его влияния на курс тенге остается открытым. Попробуем разобраться в этой проблеме и обозначить все неоднозначные моменты, связанные с публикуемыми Национальным банком данным по интервенциям.
I. Парадоксальная арифметика
В общепринятом понимании этого термина валютные интервенции центрального банка подразумевают проведение им операций по продаже иностранной валюты из золотовалютных резервов (ЗВР) или ее покупку для пополнения резервов. Очевидно, что в первом случае объем резервов должен снижаться, а во втором – расти. Однако в случае с Казахстаном видимая взаимосвязь между объемом ЗВР и публикуемыми данными по проведенным интервенциям отсутствует.
Судя по данным Национального банка, максимальный за всю историю независимого Казахстана нетто-объем продажи иностранной валюты регулятором – $22,4 млрд – сложился по итогам 2014 года. Как ни странно, объем казахстанских ЗВР вырос за этот год с $24,7 до $29,2 млрд. Примечательно, что объем продажи иностранной валюты в 2014 году превышал объем резервов в свободноконвертируемой валюте (СКВ), т.е. ЗВР за вычетом стоимости золотого запаса, которые также выросли за этот год с $19,2 до $21,8 млрд.
В 2015 году объем расходования "твердой валюты" на поддержку курса тенге был несколько скромнее: нетто-продажа иностранной валюты Национальным банком составила в этом году $12,7 млрд. Однако резервы в СКВ снизились в 2015 году лишь на $1,5 млрд.
В то же время в 2016 году мы наблюдали незначительное снижение резервов в СКВ несмотря на то, что чистая покупка валюты Нацбанком составила $2,9 млрд. В 2017 и 2018 годах наблюдалось снижение резервов в СКВ, темпы которого в несколько раз превышали чистую продажу иностранной валюты Нацбанком. Так, в 2017 г. объем активов в СКВ снизился с $20,1 до $18,5 млрд, а в 2018-м – до $16,5 млрд, при это "официальный" объем интервенций составил в эти годы всего $620,5 и $520,6 млн соответственно. Снижение объемов резервов в СКВ частично компенсировалось увеличение золотого запаса в физическом и стоимостном выражении, однако связывать изменение физического объема золота с динамикой резервов в СКВ было бы некорректно, так как он растет за счет покупки золота Национальным банком на внутреннем рынке у производителей (см. график).
Наблюдавшееся в 2014-2015 годах несоответствие декларируемых Национальным банком нетто-объемов инвестиций изменений в официальных золотовалютных резервах и их компонентах можно попытаться объяснить использованием государством средств Национального фонда для финансирования дефицита республиканского бюджета. Вполне очевидно, что Нацфонд был единственным потенциальным источником "живых" ресурсов в иностранной валюте для проведения тех объемов интервенций, которые осуществлялись регулятором в 2014-2015 годах согласно его данным.
Для того чтобы пополнить доходную часть бюджета, ресурсы из Национального фонда должны быть конвертированы из твердой валюты в тенге. При этом доллары из резервного фонда либо выкупаются Нацбанком в ЗВР с проведением эмиссии тенге, либо продаются им на внутреннем валютном рынке. В первом случае пополнение ЗВР за счет использования активов Нацфонда будет компенсировать траты золотовалютных резервов в случае проведения интервенций, связанных с продажей иностранной валюты из резервов Национального банка. Во втором случае будет иметь место проведение интервенций за счет активов Нацфонда, либо их прямая продажа Национальным банком на внебиржевом рынке.
Механизм использования средств Национального фонда не отличается чрезмерной прозрачностью. Информация об объемах ресурсов, выделяемых из Национального фонда на финансирование дефицита бюджета и реализацию государственных программ, публикуется на сайте министерства финансов в тенговом выражении, однако неизвестна стоимость этих ресурсов в "твердой" валюте, а также курс, по которому проводится конвертация. В то же время приблизительные оценки объемов расходования ресурсов из Национального фонда в долларовом выражении можно получить с использованием информации о среднемесячных курсах валют, публикуемых Национальным банком.
Впрочем, данные об объемах трансфертов из Нацфонда также не стыкуются с публикуемой Национальным банком информации о динамике ЗВР и интервенциях.
Например, совокупная величина гарантированного и целевого трансфертов в 2014 году составила примерно $10 млрд, в то время как исходя из данных по нетто-объему интервенций и динамике активов в СКВ сумма дополнительно привлеченных ресурсов должна была превысить $25 млрд (увеличение резервов в СКВ на $2,7 млрд и чистая продажа в размере $22,4 млрд).
В 2015 году ситуация была противоположной: чистая продажа иностранной валюты по данным регулятора составила $12,7 млрд при сокращении активов в СКВ на $1,5 млрд и объеме трансфертов $12,2 млрд.
В 2016 чистая покупка "твердой" валюты Национальным банком составила, по его данным, $2,9 млрд, трансферты из Нацфонда – $8,4 млрд, и в то же время размер активов в СКВ снизился на $201 млн. В 2017-2018 годах динамика резервных активов в СКВ также не соответствовала нетто-объемам интервенций, причем размер последних выглядел мизерным в сравнении с размером трансфертов из Национального фонда в республиканский бюджет (см. график).
В то же время конвертация активов из Национального фонда происходит не только в ходе осуществления трансфертов в республиканский бюджет. В этом свете стоит отметить пару довольно значимых моментов:
- Средства Национального фонда неоднократно вкладывались в тенговые ценные бумаги национальных холдингов. В большинстве случаев условия размещения средств серьезно отличались от рыночных: сроки погашения облигаций достигают нескольких десятков лет при символических ставках вознаграждения (менее 1% годовых). Судя по ежегодным "Отчетам о формировании и расходовании Национального фонда РК", утверждаемым первым лицом государства, это происходило в 2009 году (были куплены облигации на сумму 749,9 млрд тенге), 2010 году (220 млрд тенге), 2012 (73 млрд тенге), 2013 год (255 млрд тенге), 2014 (473 млрд), 2015 (1 067 млрд тенге) и 2016 год (351,5 млрд тенге).
Как и в случае с трансфертами, выделение этих сумм сопровождалось реконвертацией активов Национального фонда, т.е. соответствующие суммы в иностранной валюте также должны были быть либо проданы на внутреннем валютном рынке, либо выкуплены Нацбанком в ЗВР за счет эмиссии тенге. В "Отчете о формировании и расходовании Национального фонда РК за 2017 г." отсутствуют упоминания о вложениях в тенговые бумаги квазигосударственного сектора (впрочем, это не является основанием для выводов о том, что их не было), а отчет за 2018 г. появится только ближе к середине текущего года.
- Согласно аудированной финансовой отчетности Нацбанка, по состоянию на конец 2014 г. остаток средств на текущих счетах Национального фонда в Национальном банке составил 1 227,1 млрд тенге (6,8 млрд долл. по курсу на конец года). К концу 2015 г. этот показатель вырос до 1 251,1 млрд тенге ($3,7 млрд), а к концу 2016 г. он снизился до 128,2 млрд тенге ($384,6 млн). В официальных источниках отсутствуют объяснения по поводу аномально выросшего к концу 2014 г. остатка средств на тенговых счета Нацфонда. Одним из возможных объяснений этой ситуации может послужить то, что объем реконвертации активов Нацфонда в 2014 г. значительно превысил потребности, связанные с финансирование дефицита республиканского бюджета, причем остаток неиспользованных тенговых ресурсов, появившийся вследствие реконвертации, был распределен только в 2016 г. Если это предположение верно, то в 2014 г. (и, возможно, в другие годы, но в меньших масштабах) активы Национального фонда использовались для проведения интервенций вне контекста финансирования дефицита республиканского бюджета.
В любом случае аномально высокие значения чистой продажи иностранной валюты Национальным банком при проведении интервенций в 2014-2015 гг. невозможно полностью объяснить реконвертацией активов Национального фонда. С другой стороны, публикуемые данные об объемах интервенций в последующие годы явно не учитывают использование его ресурсов.
II. Золотовалютные долги Нацбанка
Изменения в ЗВР оказывают влияние на обязательства центрального банка. В большинстве стран эта взаимосвязь реализуется довольно просто: приобретение иностранной валюты для пополнения резервов сопряжено с эмиссией национальной валюты и ведет к увеличению ее объема в обращении, а продажа – наоборот, к снижению. Эмитированная центральным банком валюта отражается на его балансе в составе обязательств, т.е. в "нормальной" ситуации продажа валютных резервов сопровождается снижением обязательств центрального банка, и наоборот.
В случае с динамикой обязательств казахстанского Нацбанка ситуация была другой. Пиковый объем чистой продажи иностранной валюты Национальным банком, наблюдавшийся 2014 г., сопровождался более чем полуторакратным ростом обязательств регулятора (приблизительно с 4,2 до 7,6 трлн тенге). Увеличение обязательств было обусловлено уже упомянутым выше ростом остатков на текущих счетах Нацфонда и резким ростом обязательств, которые в аудированной отчетности Национального банка определяются как "средства банков и иных финансовых организаций".
Что примечательно, рост этой группы обязательств в 2014 г. был обусловлен увеличением обязательств, номинированных в "твердой" валюте (преимущественно в долларах США): за год их объем вырос с $2,5 до $17,9 млрд. В следующем, 2015-м году он стал снижаться и к концу 2016 г. опустился до уровня $9,5 млрд, однако по результатам 2017 г. вновь вырос до $10,7 млрд.
К сожалению, единственным источником информации о валютной структуре обязательств Национального банка является его аудированная годовая отчетность, которая публикуется не ранее II квартала года, следующего за отчетным. В силу этого обстоятельства данные о валютной структуре обязательств регулятора за прошлый год в настоящее время еще недоступны, однако, по всей видимости, оснований для существенного снижения валютных обязательств в прошлом году не было. Более того, данные, имеющиеся на сайте МВФ, свидетельствуют в пользу того, что они должны были вырасти (см. график).
В некоторых случаях центральные банки компенсируют снижение объемов ЗВР за счет привлечения внутренних либо внешних обязательств в иностранной валюте. Подобные действия центральных банков фактически всегда сопряжены с наличием серьезных диспропорций в платежных балансах стран, где они расположены.
На сайте Национального банка опубликованы данные как по валовым международным резервам, так и по чистым международным резервам. Вторые представляют собой валовые ЗВР за вычетом внешних обязательств Нацбанка, причем разница между валовыми и чистыми ЗВР не велика и традиционно не превышает нескольких сотен миллионов долларов. Таким образом, обязательства, сгруппированные в финансовой отчетности регулятора как "средства банков и иных финансовых институтов", представляют собой преимущественно вклады казахстанских банков в иностранной валюте, размещенные в Нацбанке. Получается, что иностранная валюта, купленная банками у регулятора перед началом "свободного плавания", возвращалась на их счета в Национальном банке.
NB: Ближе к концу прошлого года в некоторых публикациях в казахстанских СМИ упоминалось, что Национальный банк "включает" в состав ЗВР иностранную валюту, размещенную банками на своих корреспондентских счетах в Национальном банке. Однако авторы этих публикаций выбрали не совсем корректную формулировку, так как средства на корреспондентских счетах являются обязательствами, а объем золотовалютных резервов рассчитывается на основе статей активной части баланса Национального банка. В данном случае не вполне корректная формулировка может ввести в некоторое заблуждение, однако в целом проблема была поставлена правильно.
Расчет размера валовых ЗВР, применяемый большинством центральных банков, основан на методологии Международного валютного фонда (МВФ), которая описана руководстве МВФ "Международные резервы и ликвидность в иностранной валюте" (далее по тексту – Руководство). При этом в рамках методологии МВФ официальные (валовые) международные резервы рассматриваются не обособленно, а в контексте потоков резервных активов, связанных с операциями центрального банка. В рамках упомянутого руководства подобный подход обозначен как "концепция ликвидности в иностранной валюте", а в базе данных МВФ информация о размерах и структуре официальных ЗВР сочетается также информация о предстоящих и предполагаемых тратах резервных активов центральными банками. Что примечательно, в рамах соответствующих форм для предоставления информации рассматриваются планируемые и возможные оттоки резервов, связанные с исполнением обязательств как перед нерезидентами, так и перед резидентами.
Значительные оттоки "твердой" валюты в будущем – как предопределенные, так и возможные – рассматриваются МВФ как макроэкономический риск. Так, в руководстве имеется указание, что "информация о том, являются ли краткосрочные затраты иностранной валюты страны значительными по сравнению с ее ресурсами в иностранной валюте, может использоваться, наряду с другими данными, для анализа внешней уязвимости страны". Более того, МВФ акцентирует свое внимание на том, в период кризиса в 90-х гг. прошлого века имели место случаи, когда "неадекватная информация о фактических и потенциальных валютных обязательствах органов денежно-кредитного регулирования и центрального правительства могла препятствовать контролю за расходованием ресурсов в иностранной валюте".
В то же время складывается впечатление, что Национальный банк весьма неохотно раскрывает информацию о ситуации со своей ликвидностью в иностранной валюте. На момент подготовки настоящего материала на сайте регулятора имелись данные о ликвидности в иностранной валюте только на одну отчетную дату – конец ноября прошлого года, причем без каких-либо пояснений к показателям. К счастью, в базе данных на сайте МВФ можно найти эти данные за довольно продолжительный промежуток времени.
В данных МВФ, характеризующих ликвидность казахстанского центрального банка в иностранной валюте, отчетливо прослеживаются три довольно примечательных момента, которые, впрочем, не поддаются однозначной интерпретации вследствие недостатка информации:
- Во-первых, динамика резервов в свободно конвертируемой валюте и ЗВР в целом не имеет видимой взаимосвязи с объемами условных краткосрочных трат валютных ресурсов Национального банка. Показатель условных краткосрочных трат характеризует в нашем случае объем обязательств до востребования – таких, как, например, средства на корреспондентских счетах банков в Национальном банке. Снижение данного показателя свидетельствует об уменьшение размера номинированных в иностранной валюте вкладов до востребования, размещенных коммерческими банками в Национальном банке. Это может происходить либо вследствие изъятия вкладов из Национального банка, либо вследствие конвертации этих вкладов в обязательства тенге. В первом случае изъятие средств будет вести "физическому" оттоку валютных активов регулятора, а отсутствие видимого влияния на объем ЗВР будет следствие их пополнения из других источников (например, вследствие конвертации активов Нацфонда). Во втором же случае изменений размера ЗВР не произойдет, но будет наблюдаться изменение структуры обязательств Национального банка (например, после конвертации средства могут остаться на тенговых счетах либо быть использованы для приобретения нот).
- Во-вторых, размер условных краткосрочных трат (следовательно, и валютных обязательств регулятора перед банками) довольно волатилен. Так, в 2017-2018 гг. размер условных краткосрочных чистых трат иностранной валюты колебался в диапазоне от $5,5 до $8,4 млрд. Изменения показателя в данном случае свидетельствует о довольно высокой вероятности крупных (несколько млрд долл.) изъятий валюты банками со своих счетов в течение короткого промежутка времени и вполне может быть интерпретирована как фактор риска.
- В-третьих, с середины 2017 г. наблюдается снижение объема активов в СКВ при высоком уровне условных обязательств в иностранной валюте перед банками на балансе регулятора. По-видимому, схема с продажей валюты банкам с последующим ее размещением на валютных счетах в Национальном банке в текущих условиях уже не позволяет нивелировать негативное влияние оттока капитала их страны на "видимый" размер ЗВР (см. график).
Некоторые эксперты связывают большой объем средств, размещенных на валютных счетах банков в Национальном банке, с действием пруденциальных нормативов, содержащих требования по размещению коммерческими банками собственных и привлеченных средств внутри Казахстана. По-видимому, эти нормативы действительно оказывают вполне определенное влияние на размещение банками средств на валютных счетах в Национальном банке, однако их действие не может служит исчерпывающим объяснением сложившейся ситуации. Например, на конец 2014 г. значения так называемого "коэффициента по размещению части средств банков во внутренние активы" по банковской системе, а в особенности и двух у крупнейших банков довольно ощутимо превышали минимальные значения, установленные нормативами. Т.е. казахстанские банки по какой-то причине предпочитали хранить значительные объемы иностранной валюты на беспроцентных вкладах в Национальном банке, хотя имели возможно вложить часть этих объемов в приносящие доход внешние активы, не нарушая пруденциальных требований.
С другой стороны, валютная структура активов казахстанских банков хоть и меняется со временем, но демонстрирует гораздо большую стабильность в сравнении размером условных краткосрочных трат валютных активов. Подобная картина вряд ли наблюдалась бы нами в том случае, если бы объем корреспондентских счетов и иных обязательств банков до востребования в валюте в Национальном банке полностью зависел бы от валютной структуры активов банков.
К сожалению, в условиях недостатка информации по деятельности Национального банка полностью объяснить сложившуюся ситуацию невозможно, причем не стоит полностью исключать возможность наличия неких негласных договоренностей между крупными банками и регулятором по поводу размещения иностранной валюты на корреспондентских счетах в Национальном банке. Так или иначе, полную картину происходящего видит только регулятор, и только он может дать исчерпывающее объяснение ситуации.
III. Специфический рекорд
Судя по данным, размещенным на сайте МВФ, многие центральные банки прибегают к привлечению обязательств в иностранной валюте как внутри собственных стран, так и из источников вне их границ. Однако внутренние обязательства обычно возникают вследствие использования производных финансовых инструментов, включая валютные свопы, и их объем обычно находится на относительно невысоком уровне в сравнении с размером резервных активов. Внешние же обязательства возникают вследствие привлечения центральными банками ресурсов из-за рубежа для пополнения валовых ЗВР вследствие диспропорций в платежном балансе и иных макроэкономических проблем. Большие объемы привлечения иностранной валюты центральным банком из источников внутри страны являются скорее аномалией, а не вариантом нормы.
Судя по данным МВФ о валютной ликвидности Национального банка Казахстана, объем его краткосрочных чистых трат активов в иностранной валюте с 2014 г. находится на очень высоком уровне. Так, например, у Национального банка этот показатель заметно выше, чем у центральных банков развивающихся стран из "референтной группы", на которую ориентируется регулятор при подготовке своих "Обзоров по валютам отдельных развивающихся стран". В то же время уровень краткосрочных чистых трат иностранной валюты у центральных банков Индонезии и Мексики также находится на довольно высоком уровне, однако в случае этих стран высокие значения показателя обусловлены большим объемом внешних валютных обязательств их центральных банков. Так, Банк Индонезии активно привлекает ресурсы из внешних источников для пополнения ЗВР, а высокий объем внешних обязательств Банка Мексики является следствием того, что он консолидирует долг правительства страны перед МВФ.
Среди центральных банков упомянутой группы стран очень высоким объемом внутренних валютных обязательств, сопоставимым с таковым у Национального банка Казахстана, может "похвастаться" только Центральный банк Турецкой Республики. При этом турецкий опыт может быть довольно поучительным для Казахстана. Турецкий центральный банк в 2011 г. начал наращивать ЗВР за счет увеличения валютных обязательств перед банками страны с непонятной целью, однако с 2014 г. его резервы начали довольно быстро уменьшаться. Снижение резервов сопровождалось несколько менее выраженным уменьшением размера внутренних валютных обязательств. В итоге объем ЗВР Турции в прошлом году снизился приблизительно до уровня начала 2010 г. (приблизительно со 130 до 90 млрд долл.) и, по-видимому, продолжит снижаться в будущем, однако валютный долг центрального банка перед коммерческими банками составляет свыше 50% от объема его резервов в СКВ. Таким образом, наращивание Центральным банком Турецкой Республики валютных обязательств перед банками страны не позволило в полной мере нивелировать негативное влияние диспропорций в платежном балансе на состояния ЗВР страны (см. таблицу).
Подход к определению размера ЗВР, применяемый Национальным банком, формально не противоречит положениям методологии МВФ. Однако нужно понимать, что положения этой методологии не несут директивного характера, а сама методология была разработана для сбора унифицированной информации о состоянии резервов центральных банков различных стран в рамках деятельности самого МВФ. С другой стороны, некоторые положения методологии, как и в случае многих других "унифицированных" международных документов, допускают различные интерпретации. Кроме того, в размещенных на сайте МВФ данных по некоторым странам имеются логических несоответствия между показателями – это свидетельствует о том, что данные не проходят полную верификацию.
В уже упоминавшемся выше Руководстве МВФ почти не затрагиваются вопросы, связанные с размещением банками "твердой" валюты на корреспондентских и иных счетах в центральных банках стран, резидентами которых они являются. Что примечательно, в имеющихся в Руководстве формах представления информации по ликвидности в иностранной валюте вклады и текущие счета банков-резидентов не выделяются отдельными пунктами: центральные банки при заполнении этих форм включают подобные обязательства в пресловутую категорию "другие".
С учетом того, что значительный объем внутренних валютных обязательств у центральных банков является скорее своеобразной "монетарной девиацией", возникает подозрение, что при подготовке методологии подобным случаем не уделялось должного внимания, вследствие чего в методологии МВФ появился определенный "пробел". Вследствие наличия этого "пробела" центральный банк может продать одну и ту же сумму резервной валюты на внутреннем рынке несколько раз, наращивая свои обязательства в этой валюте, или даже конвертировать обязательства перед банками-резидентами из национальной валюты в резервную без фактической продажи последней. При этом у банка сформируется короткая валютная позиция по резервной валюте, и при этом размер официальных резервных активов меняться не будет. Стоит отметить, что по похожей схеме работают многие форекс-дилеры: их клиенты "открывают счета" и "заключают сделки", но до реальной торговли валютой на бирже дело не доходит. К слову, судя по аудированной финансовой отчетности Национального банка Казахстана, в конце 2014 г. у регулятора была короткая открытая валютная позиция по доллару США.
Как показывает опыт Турции (а с некоторых пор и Казахстана), схемы с "возвращением резервов" в центральный банк не позволяют избежать оттока капитала из страны и полностью свести к нулю давление на валовый объем ЗВР, т.е. наличие значительного объема внутренних валютных обязательств у центрального банка является фактор макроэкономического риска. В этом свете довольно высока вероятность того, что в будущем МВФ внесет в методологию оценки резервов и ликвидности в иностранной валюте изменений, которые будут учитывать этот риск. Оптимальным решением в данном случае стало бы исключение из совокупного объема официальных ЗВР всех краткосрочных затрат резервных активов кроме возникающих в результате использования центральным банком производных финансовых инструментов.
В то же время действующая в настоящее время методология, используемая МВФ при оценке резервов и валютной ликвидности центральных банков, была во многом сформирована под влиянием опыта мирового финансового кризиса 90-х гг. прошлого века. И может получиться так, что очередные изменения в нее также будут внесены в нее на основе негативного опыта некоторых стран, в число которых может войти и Казахстан.
В последние годы мы несколько раз становились свидетелями того, как Национальный банк пытался решать возникшие проблемы путем создания искусственных дисбалансов в денежном обращении. Так, в 2016 г. регулятор резко увеличил объемы эмиссии и доходность нот – этим он "связал" значительный объем тенговых ресурсов, которые в противном случае наверняка оказались бы на валютном рынке, и тем самым снизил давление на тенге. В рамках кампании по "дедолларизации" были кардинально снижены ставки по депозитам в иностранной валюте и существенно увеличено вознаграждения по вкладам в тенге, следствием чего стал искусственный дисбаланс на депозитном рынке. В 2014 г. регулятор резко увеличил объем валютных обязательств перед банками-резидентами чтобы не допустить видимого снижения золотовалютных резервов. Каждый из этих дисбалансов несет в себе серьезные макроэкономические риски, в случае наступления которых экономика Казахстана столкнется с очень серьезными шоками.
* * * * *
Что касается публикуемых данных по интервенциям Национального банка, то складывается впечатление, что порядок их расчета меняется в зависимости от периода. Существенные нетто-объемы интервенций в 2014-2015 гг. можно, хотя и с натяжкой, объяснить значительными объемами реконвертации активов Национального фонда и продажей валюты из ЗВР с последующим ее размещением на счетах банков в Национальном банке. Однако данные о размерах интервенций за 2016-2018 гг. выглядят явно заниженными – возможно, с 2016 г. регулятор перестал включать в расчет интервенций операции с активами Национального фонда. К сожалению, Национальный банк не только не раскрывает порядок расчета объема интервенций, но и воздерживается от пояснений, что он вкладывает в понятие "интервенции".
При этом если мы будем судить о деятельности регулятора, руководствуясь исключительно опубликованными на его сайте данными по размеру интервенций, то у нас неминуемо сложится впечатление о том, что эффективность валютной политики Национальный банк с 2016-2018 гг. была несравнимо выше, чем в предшествующие годы. И здесь стоит на помнить, что действующий руководитель Национального банка, при котором начали публиковаться данные по интервенциям, был назначен на эту должность в конце 2015 году.
Перепечатка текста другими СМИ запрещена
