АФН обещает ускоренно внедрить в Казахстане пакет ужесточения международных требований к банкам – Базель-3 О том, почему казахстанские банки не спешат возобновить кредитную активность, сколько кредиторов достаточно для одобрения плана реструктуризации долгов, когда будет введена возможность вкладчикам НПФ выбирать агрессивный инвестиционный портфель, и в какие сроки планируется ужесточить требования к банкам, рассказала в конце октября журналистам в Астане председатель АФН Елена БАХМУТОВА. Редакция LS публикует наиболее важные выдержки из этой беседы. «… ПРОБЛЕМА [КРЕДИТОВАНИЯ БАНКАМИ ЗАЕМЩИКОВ] БУДЕТ РАЗРЕШАТЬСЯ, НО НЕ ТАК БЫСТРО, КАК НАМ БЫ ЭТОГО ХОТЕЛОСЬ» - [Глава Национального банка РК Григорий] Марченко говорил о том, чтобы банки больше занимались поиском новых заемщиков, в том числе и в реальном секторе… - Со стороны банков должно быть больше желания общаться с заемщиками, может быть, оказывать им еще и дополнительное содействие. Мне тут представляется, что очень большая роль должна отводиться Фонду малого предпринимательства [Даму], различным другим фондам содействия предпринимательству, в том числе для подготовки документов, предоставляемых в банк для кредитования, в частности, сельского хозяйства. Почему многие предприятия не могут получить кредит? Потому что они не в состоянии представить нормальный бизнес-план и финансовый план, то есть им нужно больше поддержки в этом вопросе. Банки, конечно, могут это делать, но, как бы получается, это дополнительная услуга, она вроде бы и несвойственная банкирам. Поэтому они дают кредит, когда проект уже готов и представлен им в должном виде. Поэтому мне кажется, что проблема будет разрешаться, но не так быстро, как нам бы этого хотелось. Для этого нужно принять во внимание, что у нас до сих пор 25,8% от кредитного портфеля [банков] составляют кредиты с просрочкой платежей свыше 90 дней. Поэтому это объективное свидетельство здоровья заемщиков. Они пока еще нездоровы, и нездоровому человеку давать дополнительный кредит достаточно проблематично, а для банка - рискованно. - Повышенный уровень ликвидности не приведет к проблемам в самих банках? - Безусловно, повышенная ликвидность предполагает обездвиживание ресурсов. В Нацбанке платятся очень низкие ставки… Если же банки размещают средства в иностранных банках, там тоже практически ничего не платится. Соответственно, это прямо влияет на их [банков] показатели рентабельности. Прибыль невысокая, и, вообще, доходность на капитал, доходность на активы также у нас на достаточно низком уровне находится. Поэтому банки заинтересованы в том, чтобы получать более высокую доходность, а самая высокая доходность идет традиционно по кредитному портфелю. Плюс, конечно, дилинговые операции - там определенную доходность по непроцентным доходам получают банки, но этого недостаточно. - Что нужно сделать? - Нужно работать, снижать кредитный риск, повышать готовность заемщиков получать кредиты. А, прежде всего, я бы хотела сказать: чтобы заемщики получали кредиты, нужно развивать фонды прямых инвестиций. Потому что вся наша прежняя неправильная политика, некорректная политика, которая, в том числе, привела к кризису - это то, что все ориентировались только на кредитные ресурсы, а так никогда здоровый проект не построить. Во всем цивилизованном мире, минимум, 30% должно быть вложено собственных средств. На развивающихся рынках иногда и больше половины должно быть вложено собственных средств. Поэтому сейчас только на кредитах построить здоровую экономику невозможно, необходимо вкладываться в капитал. Для этого должны быть фонды прямых инвестиций. Компании должны выходить с акциями на фондовый рынок и, естественно, доверять своим инвесторам, а эмитенты должны предоставлять больше информации и быть готовы с ней делиться, даже с той информацией, которая для них не очень комфортна, но она интересна для инвесторов. Так нужно продвигаться в этом направлении. Чудес не бывает. - Марченко сказал, что банки не вкладывают средства… - Нельзя так сказать, что банки совсем не кредитуют. Но они кредитуют тех заемщиков, которых они хорошо знают. Как правило, они кредитуют заемщиков под оборотные средства. Краткосрочные ресурсы они дают, но для сложных, больших проектов их [новых кредитов] нет. Я так полагаю, здесь 2 направления. Это малый и средний бизнес. Я сказала, что здесь больше нужна поддержка по формированию самого проекта… И второе – это государственно-частное партнерство. Это те индустриально-инновационные проекты прорывные, которые сейчас реализовываются. Они тоже могут реализовываться с участием средств банков, но при разделении рисков с участием государства. «100% [ПОДДЕРЖКА КРЕДИТОРАМИ ПЛАНА РЕСТРУКТУРИЗАЦИИ] - ЭТО, КОНЕЧНО, ИЗБЫТОЧНО, И ПОЭТОМУ МЫ ПОДДЕРЖИВАЕМ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ДЕПУТАТОВ, ЧТО ЭТОТ БАРЬЕР НУЖНО НЕСКОЛЬКО СНИЗИТЬ» - Можно уточнить по законопроекту, согласно которому теперь будет достаточно одобрения реструктуризации задолженности [по облигационным займам] со стороны 75% или 80% кредиторов, а не 100%, как сейчас? Какой процент кредиторов все-таки должен одобрить реструктуризацию? - Это поправки, которые сейчас обсуждаются. Они были предложены депутатами и обсуждаются сейчас в рабочей группе [мажилиса]. Речь идет о возможности внесения изменений в проспект эмиссии по долговым бумагам. На сегодняшний день нельзя вносить изменения в проспект выпуска в случае, если они ухудшают положение облигационеров. По сути, требуется 100%-ное согласие держателей облигаций. Это проблематично, поэтому сейчас вносятся предложения, чтобы установить предельный порог, при котором бы максимально были соблюдены интересы большинства держателей облигаций, но при этом была возможность все-таки сделать реструктуризацию облигационного займа… Я думаю, если консенсус будет найден, то в рамках этого законопроекта будут внесены изменения в закон «О рынке ценных бумаг», и такая опция по реструктуризации займов появится. В частности, это может несколько решить ситуацию по дефолтным бумагам, которые сегодня обращаются на бирже, и по которым нет возможности получить 100%-ное согласие держателей облигаций. - В том числе и по компании «VITA»? - Не знаю, там уже облигации практически прекратили свое обращение. Я хочу обратить внимание, что частично облигационный заем может быть реструктурирован в том случае, если это не является существенным объемом обязательств для компании. Если она [компания-эмитент], вообще, дефолтная, то делать реструктуризацию отдельно взятого займа (притом, что компания дышит на ладан) немножко бессмысленно. Здесь должен быть опять разумный баланс между тем, чтобы интересы облигационеров были защищены, и тем, чтобы компании не злоупотребляли и просто заведомо не выпускали бумаги, которые ни сегодня, ни через 5 лет не будут погашены. Поэтому требуется найти разумный баланс в рамках законопроекта. При этом 100% [поддержка кредиторами плана реструктуризации] - это, конечно, избыточно, и поэтому мы поддерживаем предложение депутатов, что этот барьер нужно несколько снизить. Сейчас обсуждается 75%. Там от количества и от объема выпуска [зависит]. - Эти поправки как-то коррелируются с предстоящими поправками в закон «О банкротстве»? Не будет ли дублирования? - Очень хороший вопрос. Именно поэтому вносятся изменения только в закон «О рынке ценных бумаг», и речь идет только об облигационном займе. Хотя я с Вами полностью согласна, что «вытащить» отдельных кредиторов из общей реструктуризации очень сложно, и очевидно, что требуется совершенствование законодательства о банкротстве именно реального сектора. Многим из них нужна реструктуризация, но чтобы ее делать, для этого нужен работающий хороший закон «О банкротстве». Вот по банкам закон поменяли, потому что там регулируется отдельным законом о банках. И реструктуризация, слава Богу, удалась. А вот по реальному сектору тоже требуются аналогичные поправки, потому что поправки в закон «О рынке ценных бумаг» - это только точечные поправки. Они проблему заемщиков не решат. Они, может быть, некоторую проблему эмитентов долговых бумаг частично решат, но в целом ситуацию по заемщикам - нет. Нужно совершенствование законодательства о банкротстве. - Сейчас Минфин… - Да, Минфин этим вопросом занят. Об этом многие международные организации говорят. Как раз этот опыт свидетельствует о том, что обычно после выхода из кризиса меняется законодательство о банкротстве финансовых организаций, а законодательство общее пока еще не поменяли. - Вы, как финансовый регулятор, можете в этом участвовать? - Безусловно, мы будем участвовать. Естественно, у нас есть предложения, и мы их дадим. - Какие-то конкретные идеи можете предложить? - Мы можем просто реализовать свой опыт, как это было по банкам. Во-первых, нужно учитывать всю деятельность компании, нужно делать due diligence, то есть оценку активов-пассивов. Должна быть реальная возможность по выходу из ситуации в обозримом будущем. Если ее нет, надо делать банкротство. Если есть выход, то возможна реабилитация, когда затрагивается большой уже круг кредиторов. Или, может быть, это касается отдельной группы кредиторов – только банков, допустим. Можно делать реструктуризацию. То есть, я начала от сложного к простому. Простая реабилитация - более сложная - и банкротство, когда уже ничего нельзя сделать. «… АГРЕССИВНЫЙ ПОРТФЕЛЬ [ИНВЕСТИЦИЙ В ЦЕННЫЕ БУМАГИ СО СТОРОНЫ ВКЛАДЧИКОВ НПФ] НЕОБХОДИМО ОТЛОЖИТЬ ДО 2015 ГОДА» - А когда будет все-таки введен агрессивный портфель для вкладчиков НПФ? - Мы предполагаем, что этот вопрос еще будет обсуждаться в парламенте в рамках законопроекта по минимизации рисков. Он только поступил в мажилис парламента. Я думаю, что будут еще большие дебаты. Мы полагаем, что агрессивный портфель необходимо отложить до 2015 года. Сейчас его бессмысленно вводить. У нас [небольшое] количество инструментов на рынке, в которые, вообще, могли бы вкладываться агрессивные портфели. Пока еще присутствует ситуация с дефолтными бумагами. Хотя, повторяюсь, благодаря достаточно жесткому регулированию количество дефолтных бумаг в портфелях пенсионных фондов очень незначительное. С учетом списаний, которые мы требуем на сегодняшний день, мы делали оценку: последние цифры - вообще, 2,7% по совокупному портфелю пенсионных фондов дефолтных бумаг с учетом обесценения. Благодаря ограничениям удалось избежать существенного явления, но, тем не менее, дефолтные бумаги на рынке присутствуют, и с ними что-то надо делать. Поэтому пока говорить об агрессивном портфеле преждевременно. Мы будем предлагать, чтобы его введение было отложено до 2015 года. Но как депутаты решат… - Сколько составляет доля дефолтных бумаг по отдельным пенсионным фондам? - У нас предельная доля по связанным инструментам составляет 10%, но практически нигде она не составляет больше 10% на данный момент. Если законопроект будет принят, то будет полная публикация всех портфелей НПФ, о чем мы уже неоднократно настаивали, но фонды сопротивляются очень сильно. Они могли бы делать это и сейчас, как делают отдельные фонды, а в будущем будет полная публикация. Я говорю еще раз для вкладчиков: те, кто реально интересуется своими накоплениями и беспокоится о том, какое количество дефолтных бумаг держит его пенсионный фонд, уже давно могут запросить эту информацию в пенсионном фонде. И если пенсионный фонд им не ответит, то они вправе пожаловаться, и за это пенсионный фонд точно накажут. - А когда введут консервативный и умеренный портфели? - Что касается консервативного портфеля, то мы предлагаем его вводить в 2011 году, но сделать исключение. Эта опция будет обсуждаться еще с депутатами, мы предлагаем сделать это только для тех, кто вышел на пенсию. Вы знаете, что у нас [с выходом на пенсию] нельзя забрать сразу все накопления из НПФ, если они достаточно большие. И они какое-то время находятся в пенсионном фонде в зависимости от размера накоплений… В этом смысле, чтобы защитить этих пенсионеров, которые уже вышли на пенсию и накопления которых хранятся в пенсионном фонде, – эти накопления [предлагается] перевести в консервативный портфель. Это, мы думаем, нужно сделать сразу по принятию закона - в 2011 году. «ОЧЕНЬ ХОРОШО ИМЕТЬ РЕГУЛЯТОРА ФИНАНСОВОГО – ВСЕГДА ЕСТЬ, КОГО ОБВИНЯТЬ» - А в целом по регулированию финансовых институтов… До этого Вас обвиняли в слишком либеральном регулировании. Теперь… - Да, теперь нас обвиняют в слишком жестком регулировании. Очень хорошо иметь регулятора финансового – всегда есть, кого обвинять. Причем по всем вопросам. Это очень удобно. - Сейчас идет рост экономики, предлагается идея контрцикличности, когда на выходе из кризиса нужен более жесткий режим регулирования… - Вы знаете, контрцикличность - это тогда, когда на росте делали резервы, а на этапе падения их расформировывают. А у нас на этапе роста их не делали, а на этапе падения делать тоже не хотят. А когда же они начнут формироваться? Понимаете, сейчас тот самый механизм, когда банки сформировали провизии, резервы большие. Если дать им сейчас возможность их расформировать, они потом их не соберут. Именно поэтому сейчас хороший момент для ужесточения регулирования, потому что эти расформированные резервы могут потом трансформировать в тот же самый капитал или еще каким-то образом остаться в самом банке. В противном случае они их расформируют. Внешняя картина улучшится, заемщики, вроде бы, улучшились, а потом, когда надо будет создавать эти резервы, новый капитал привлечь будет очень сложно. - То есть ваша позиция… - Ужесточение должно быть постепенным. Понятно, некоторые позиции можно вводить сейчас, какие-то вещи надо вводить через время. Мы так и действуем. У нас некоторые вводятся с 2011 года, некоторые - с 2013 года, а требования, которые сейчас Базельский комитет предлагает, очень жесткие. Они, конечно, отсрочены. Дается почти 6 лет отсрочки, но там очень жесткие требования по капиталу. Гораздо выше даже, чем те, которые мы сегодня предлагаем. Поэтому мы тоже будем в этом направлении двигаться и вводить не менее жесткие ограничения, чем рекомендует Базельский комитет, но, естественно, поэтапно. - Имеется в виду Базель-3? - Да, его называют Базель-3. Там есть несколько требований, можно основные разделить по капиталу и ликвидности. По капиталу мы уже практически ввели. И по ликвидности пока окончательных рекомендаций еще нет, мы их еще ждем. Но мы частично те рекомендации, которые раньше уже публиковались, уже приняли во внимание. - А по времени?… - А по времени… Последний этап введения Базеля - это 1 января 2019 года. Мы будем делать это быстрее и жестче. - А что касается ликвидности, можно какие-то цифры привести? - Там смысл в том, что банк должен выжить, как минимум, месяц без доступа свежей ликвидности. То есть, он должен месяц исполнять свои обязательства при условии, что у него будет, вообще, закрыт доступ на рынок. Очень жесткие требования, принимая во внимание, что у нас все депозиты можно забрать в течение 3 дней. Об этом как-то все забывают, когда говорят про прощение долгов, про заемщиков, про ипотечников. У нас, вообще-то, никто из депозиторов во время кризиса не пострадал. С начала кризиса ни один депозитор ни одного банка не пострадал. Что касается Валют Транзита, то это не имеет отношение к кризису. Там была явно ущербная политика, и явно выдача кредитов заведомо связанным сторонам, поэтому им возвращать активы очень сложно сейчас.